Он подумывает, не рассказать ли об этом Меган, но какой в этом смысл? Ее это только расстроит или, еще хуже, оттолкнет. Если она все узнает, то не захочет ли бросить его, как совершенно безнадежного человека?
Поэтому он ничего ей не говорит и даже не рассказывает, как иногда просыпается в три часа ночи от ощущения, будто возле его уха напевает женский голос. Он убеждает себя, что не рад этому и не заинтригован странным потусторонним вторжением в свою жизнь.
Весной, после окончания семестра, Меган звонит адвокат ее отца. День казни, наконец-то, определен. Вместе с Ноем они наскребли достаточно денег, чтобы доехать на машине до Техаса.
Тюрьма напоминает Ною его школу – такие же крашеные стены из шлакоблоков, то же люминесцентное освещение и чувство производственного безразличия. Единственное, чего здесь не хватает – это ученических шкафчиков и транспарантов для поднятия казенного «школьного духа».
Поскольку Меган имеет право на посещение Джеймса О’Нила, она уходит, чтобы поговорить с ним наедине. Возвращается она притихшая, с опухшим лицом. Потом ее и Ноя заводят в маленькую комнатку с двумя рядами стульев, расставленных перед широким окном. Они садятся в первый ряд, и тюремщик объясняет, что стекло окна – на самом деле зеркальное. Отсюда хорошо видно, что происходит внутри, в то время как осужденные не видят тех, кто сидит снаружи. Вскоре заходит газетный репортер, а следом за ним – родители Марии Дэвис. От семьи Хоуторнов не приходит никто. Ной чувствует, что вся комната смотрит на него, и по его коже бегут мурашки. Он заставляет себя повернуться лицом к стеклу и берет Меган за руку – совершенно безвольную и мертвецки холодную.
Джеймса О’Нила, связанного по рукам и ногам, закатывают внутрь. Правая рука привязана так, что немного отступает от тела, отчего он кажется лениво распятым. Теперь, когда он чисто выбрит и лыс, становится видно, что потрепанное жизнью лицо покрыто оспинами. Глаза его задумчивы и покорны. В них не осталось ни следа от той маниакальной энергии, которая запомнилась Ною.
Когда один из тюремных чиновников за стеклом спрашивает О’Нила, хочет ли он сказать последние слова, тот только качает головой. Мать Марии Дэвис не выдерживает и заливается слезами. Человек в капюшоне делает инъекции, и Джеймс О’Нил отводит наконец глаза от потолка и смотрит на стекло. Возникает ощущение, что он видит всех присутствующих и что для последнего печального, отстраненного взгляда он выделил именно Ноя.
Ной вспоминает, как в Городе он стоял и смотрел на мужчину, привязанного к креслу в «парикмахерской». Тогда он так же глядел сквозь стекло и видел, как кресло превращало человека в нечто нечеловеческое. Ной едва замечает, как Меган убирает руку, когда губы О’Нила приоткрываются. Кажется, он хочет что-то сказать, но его прерывает звук, очевидно, ему знакомый. Ной тоже его узнает: