Он повернул её и упал внутрь…

У него перехватило дыхание, когда он приземлился на живот. Голый деревянный пол казался влажным и слишком горячим, когда он поднимался. Сквозь закрытые ставни светились лучи солнечного света.

«Что это?» — подумал он.

Конечно, это была просто комната, но…

Что-то было не так.

Как и весь остальной дом, и люди в нём, и то, что здесь произошло, с этой комнатой было что-то не так. Он знал это, он мог чувствовать это в пульсирующей темноте и в тонких белых полосах солнечного света, пробивающихся сквозь швы ставен. Он чувствовал это как дыхание на своей шее.

Затем он открыл ставни…

Его внимание привлекло не движение. Напротив, это было ощущение огромной массы или, возможно, дыхание на его шее всё это время, потому что, когда он открыл ставни и впустил свет, он понял, что в комнате есть что-то ещё живое. Но Фил был слишком занят побегом, чтобы понять, что это было.

Дверь распахнулась. Вошли фигуры: несколько девушек-шлюх с нижнего этажа и ещё несколько мужчин, которых он не видел, крикеры с большими дынными головами, горбатыми спинами и кривыми красными глазами. Один из них держал Дауни перед собой, зажимая ей рот большой трёхпалой рукой.

Фил пополз в угол, онемев от шока. Он был беспомощен, обмяк, просто смотрел…

Затем в комнату вошла другая фигура — гигант с лестницы.

Его лицо было отвратительным в солнечном свете. Он выглядел раздавленным и заполненным трещинами, с двумя красными глазами крикера, которые были больше, чем кулаки Фила.

— Итак, любопытному мальчику понравилась наша сестра, — раздался голос в темноте. — У нас много сестёр…

Тогда все красные глаза в комнате обратились в угол напротив Фила. Фил даже не мог кричать; он мог только дрожать, потеть и смотреть на громоздкую блестящую тварь, которая стояла в том углу…

Он сидел в темноте, перед ним струился солнечный свет. Описаний было немного… но и этого было достаточно.

Длинные, тонкие, изуродованные конечности. Шероховатый пухлый торс. Два овальных отверстия для глаз и гигантская покоробленная голова размером с плетёное лукошко. Кожа была рябая, с пятнами и серая, как слизняки — казалась испачканной каким-то комковатым прозрачным желе. Клочья скрученных чёрных волос свисали влажными верёвками почти до пола, и когда существо открывало рот — огромную тонкую щель длиной в фут — зубы, как ряды лезвий, мерцали.

«Óна…

Кожоед…

Помолись перед встречей…»

В немом ужасе Фил понял, что он не слышит эти слова ушами. Он слышал их в своей голове.