Я опустил нос к тарелке и понюхал. Последний раз я нюхал что-либо подобное ребенком, когда в лодке пытался выцепить наживку из ведра с гольяном. Был жаркий день, и большинство рыбешек плавали кверху брюхом.

- Я не собираюсь это есть, - сказал я.

- О, но вы должны. Пока вы не поймаете убийцу, вам придется пробовать мою еду.

- Что вы имеете в виду? - спросил я.

- Ешьте, - сказала Мэйбл.

За три сотни долларов в день я и не такое сожру. Так что я наколол вилкой эту хренотень, задержал дыхание, чтобы не чуять запаха, и запихнул в рот. Вкус был именно таким, как я опасался.

Мэйбл смотрела, как я жую. К своей порции она так и не притронулась. Я проглотил и попытался смыть вкус водой.

Мэйбл продолжала смотреть.

До меня доперло. Она ждала, откину ли я коньки.

- Оскар умер не в ресторане, - сказал я.

- Нет, - ответила Мэйбл. - Но осторожность еще никому не вредила.

- Никто не собирается пробираться в кухню ресторана и травить вас, - сказал я.

- Кто знает, - oна указала вилкой на нечто в моей тарелке, что выглядело как щупальце осьминога.

Я съел его и рыгнул.

- А теперь это.

Это выглядело безобидно. Это выглядело как печенье из хрустящего риса - типа того. Но вкус был такой, будто это провело ночку в мутной застойной воде из аквариума с золотой рыбкой.

Мэйбл наблюдала за мной с нетерпением. Я не блеванул, а хотелось.