Они двинулись через улицу. Сэм сказал:
– Отец использовал выражение «нижние сорок восемь штатов».
– Да, но южнее всего Гавайи, они еще
Сэм покачал головой.
– К чему вообще этот разговор?
– Чувак, да ты сам его начал.
– Ладно, замяли. – Сэм оглядел стройплощадку, которая ночью была почти не освещена. Он слышал, как хлопали на ветру полицейские ленты. Фонарик выхватил из темноты желтый периметр вокруг места преступления. – Никакой охраны. Это очень в духе…
– Ки-Уэст славится наплевательским отношением ко всему – «да и черт с ним, еще пива, пожалуйста». Наверное, они подумали, что никто сюда не полезет.
– Да, Дин, – ответил Сэм, улыбнувшись, –
Дин посветил фонариком прямо в лицо Сэму, и тот прищурился, загораживаясь рукой.
– Я знаю, придурок! Я с тобой соглашался, а не спорил.
– Ладно-ладно, – ответил Сэм, и Дин убрал фонарик. Сэм поморгал, чтобы привыкнуть к темноте, и с удивлением подумал, что Дин до сих пор не изменяет старым привычкам. Когда они были детьми, Сэм сидел над книгами и любил учиться, а Дин колотил всезнаек и ни за что не хотел, чтобы его принимали за одного из них. Умников никто не любит, а из-за того, что они постоянно переезжали с места на место, у Дина в школе и так проблем хватало. Поэтому он строил из себя тупого качка, которому плевать на учебу.
И это так крепко въелось в его характер, что Дин притворялся невеждой даже в тех областях, в которых был прекрасно подкован. Лишь бы не прослыть умником. Сэм знал об этом, и это его страшно раздражало.
«Как будто вся эта ерунда теперь имеет какое-то значение», – с горечью подумал он.
Отогнав грустные мысли, Сэм оглядел строительную площадку. Работы только начались: из земли торчало несколько свай, накрытых брезентом. Все это напоминало тент, натянутый над улицей.
Откинув брезент, Сэм увидел, что под ним находится большой котлован.
– Черт! – вскрикнул Дин, и Сэм услышал треск. Обернувшись, он увидел, что ЭМП снова сыплет искрами, как в музее Хемингуэя.