Салли тоже ждала свадьбы, хотя... последние несколько дней объятия Лестера казались ей чуть менее важными. Она раздумывала, сказать ли ему про деревянную щепку из Святой Земли, которую она купила в «Самом необходимом» — щепку с чудом внутри, — и в конце концов не сказала. Она, конечно, скажет; чудесами надо делиться. Не поделиться чудом — явный грех. Но она была удивлена (и немного расстроена) тем чувством ревнивого обладания, которое поднималось в ней всякий раз, когда она раздумывала, не показать ли щепку Лестеру и не предложить ли ему подержать ее.
«Нет! — воскликнул сердитый детский голосок, когда она впервые подумала об этом. — Нет, она моя! Для него она не будет значить то же, что для меня! Этого просто не может быть!»
Придет день, и она поделится с ним волшебной щепкой точно так же, как наступит день, когда она поделится с ним своим телом, но... ни для того, ни для другого время пока не настало.
Этот жаркий октябрьский полдень принадлежит лишь ей одной.
На парковке стояло всего несколько машин, и самой новенькой и красивой из них был «мустанг» Лестера. Ее собственная машина доставляла ей много хлопот — что-то сломалось в коробке передач, — но с «мустангом» не было никаких проблем. Когда она с утра позвонила Лестеру и спросила, можно ли ей снова взять его машину (она вернула ее только вчера после того, как брала на шесть дней), он тут же сказал, что сам подгонит ее — обратно он может пробежаться рысцой, а потом они с ребятами будут играть в футбол. Она не сомневалась, что он отдал бы ей машину — сам настоял бы на этом, — даже если бы та была ему крайне необходима, и это казалось ей совершенно правильным. Она понимала — смутно, скорее интуитивно, чем от опытности, — что, если бы попросила, Лестер прыгнул бы через горящий обруч, и принимала это с наивным благодушием. Лес поклонялся ей; они оба поклонялись Господу; все шло своим чередом; земля вертелась вокруг своей оси — аминь.
Она забралась в «мустанг», и, когда клала сумочку на панель у ветрового стекла, ее взгляд упал на что-то белое, торчавшее из-под пассажирского сиденья. Что-то похожее на конверт.
Она нагнулась и вытащила его, подумав, как странно отыскать что-то подобное в «мустанге»; Лес обычно содержал машину в таком же порядке, как и свою собственную персону. На конверте стояли всего два слова, но они заставили Салли Ратклифф ощутить маленький противный толчок где-то внутри. «С любовью», — было написано там легким, плавным почерком.
Она перевернула конверт. Сзади ничего не написано, и он заклеен.