Несколько секунд Полли обдумывала, а потом кивнула. Это не совсем верно, но, в общем, сойдет. Две женщины, умершие вместе вчера, сегодня снова оказались вместе — в похоронной конторе Самьюэлса. Завтра утром их отпоют в разных церквях, но днем они снова станут соседями... на сей раз на городском кладбище. Полли считала себя отчасти в ответе за их гибель — в конце концов, если бы не она, Нетти никогда бы не вернулась в Касл-Рок.

Она написала все необходимые письма и заявления, побывала на всех слушаниях и даже нашла для Нетти место, где жить. А зачем? Вся чертовщина была в том, что Полли уже не могла этого припомнить — разве что это казалось вполне христианским поступком и последней данью старой дружбе их семей.

Она не снимала с себя вины, даже не позволяла никому себя уговаривать (у Алана хватало ума не пытаться), но не была уверена, что поступила бы иначе, представься ей сейчас такая возможность. Не во власти Полли, разумеется, было контролировать или исцелить саму сущность безумия Нетти, но все же та провела три счастливых и плодотворных года в Касл-Роке. Быть может, три таких года стоили длинной череды унылых серых лет, проведенных в казенном заведении до самой старости или смерти от скуки. И даже если Полли своим поступком расписалась под смертным приговором Уилмы Джерзик, разве не сама Уилма составила сей документ? В конце концов не Полли, а Уилма штопором заколола веселого и безобидного песика Нетти Кобб.

А другая половина ее сознания страдала от потери подруги и удивлялась, что Нетти могла совершить такое, в то время как, на взгляд Полли, ей становилось все лучше и лучше.

Большую часть утра она занималась устройством похорон и звонками родственникам Нетти (все они подтвердили, что их не будет на похоронах, как Полли и ожидала), и эта деятельность — рутинные процедуры, связанные со смертью, — помогала ей справиться с собственной печалью... что, собственно, и требуется от похорон.

Однако были еще разные мелочи, которые не давали ей покоя. Например, салат — он по-прежнему стоял в холодильнике, накрытый фольгой, чтобы не пересох. Наверно, они с Аланом съедят его на ужин, если Алан, конечно, сумеет выбраться сегодня. Одна она не станет его есть, это выше ее сил.

Полли все время вспоминала, как быстро Нетти замечала, когда ее мучила боль, как точно она умела определять степень этой боли и как она в последний раз принесла ей термоперчатки, настаивая, что сейчас они могут и вправду помочь. И конечно, ее последние слова, обращенные к Полли: «Я люблю вас, Полли».

— Полли, наша Полли, что же с нею сталось, отчего же, Полли, ты вдруг размечталась? — пропела Розали. Они с Полли вместе вспоминали этим утром Нетти, перебирали разные эпизоды и вместе поплакали друг у дружки в объятиях среди манекенов в платьях. Сейчас Розали тоже казалась веселой — может, оттого, что слышала, как Полли напевала.