Она вышла из «Самого необходимого» в двадцать минут девятого с отрешенной, мечтательной улыбкой счастья на лице. Она купила черный жемчуг за совершенно невообразимую сумму — тридцать восемь долларов и пятьдесят центов. Еще она обещала сыграть маленькую шутку — абсолютно безобидную — с этим надутым индюком, баптистским священником Уильямом Роузом. Для Лусил это была не работа, а одно удовольствие. Этот вечно цитирующий Библию вонючий козел ни разу не дал ей на чай даже десяти центов. Лусил (ревностная прихожанка методистской церкви, даже не помышлявшая о том, чтобы трясти хвостом на этом разнузданном шабаше в субботнюю ночь) много слышала о райском блаженстве на небесах; ей было интересно, известно ли его преподобию Роузу, что давать — куда почетнее, чем брать.

Что ж, вот она и отомстит ему... И потом, это ведь совершенно безобидно. Сам мистер Гонт так ей сказал.

Сей джентльмен проводил ее с приятной улыбкой. Впереди у него был напряженный день — чрезвычайно напряженный, с деловыми встречами примерно каждые полчаса и множеством телефонных звонков. Карнавал был подготовлен прекрасно: проверка одного из главных аттракционов прошла успешно; время дернуть за все веревочки разом было уже близко. Как и всегда, когда он достигал этой точки, будь то в Ливане, Анкаре, западных провинциях Канады или здесь, в Хайксвилле, США, он чувствовал, что в сутках не хватает часов. Однако нужно задействовать все средства для достижения цели, поскольку занятые руки — счастливые руки, и рвение благородно уже само по себе, и...

И если его старые глаза не обманывают, вторая посетительница этого дня, Иветт Джендрон, уже спешит к зеленому тенту над его витриной.

— Трудный, трудный, трудный денек, — пробормотал мистер Гонт и изобразил на своем лице широкую радушную улыбку.

2

Алан Пэнгборн вошел в свой офис в половине девятого, и его уже ждала записка, приклеенная сбоку на телефоне. Генри Пейтон из полиции штата звонил в семь сорок пять. Он просил Алана отзвонить ему как можно быстрее. Алан уселся в кресло, зажал трубку между ухом и плечом и ударил по кнопке автодозвона в Оксфордские казармы. Из верхнего ящика своего стола он достал четыре серебряных доллара.

— Привет, Алан, — сказал Генри. — Боюсь, у меня плохие новости по поводу твоего двойного убийства.

— Ага, значит, это уже стало моим двойным убийством, — кивнул Алан. Он зажал в кулаке четыре монетки, а потом снова разжал кулак: теперь там их было три. Он откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол. — Тогда новости и в самом деле плохие.