— Вот уж поистине славные новости, — буркнул Алан. Он вспомнил романы Агаты Кристи, которые пачками читала Анни. В них, похоже, всегда присутствовал некий дряхлый деревенский врач, который легко устанавливал время смерти — между половиной пятого и четвертью шестого вечера. После без малого двадцати лет службы в рядах стражей порядка Алан прекрасно знал, что гораздо более реалистическим отношением к моменту смерти было: «Где-то на прошлой неделе. Скорее всего».

— Конечно, а разве нет? Словом, этот доктор Палин утверждает, что собака умерла между десятью часами утра и полуднем. Питер Джерзик говорит, что, когда он пришел в спальню, чтобы переодеться для посещения церкви, в десять с небольшим, — его жена была в душе.

— Да, мы знали, что тут времени в обрез, — несколько разочарованно протянул Алан. — Но этот самый Палин должен сделать хоть какой-то допуск, если только он не сам Господь Бог. Уилме нужно каких-нибудь пятнадцать минут, чтобы привести себя в нормальный вид.

— Да? Ну и как, Алан, она была, по-твоему, в нормальном виде?

Алан обдумал вопрос и мрачно выдавил:

— Сказать по правде, старина, вовсе нет. Да она вообще никогда не бывала в нормальном виде. — А потом принудил себя добавить: — Все равно мы будем выглядеть довольно глупо, если станем опираться на доклад собачьего доктора и пробел в... сколько там?., четверть часа.

— Ладно, перейдем теперь к записке на штопоре. Помнишь ее?

— «Никто не смеет мазать грязью мои чистые простыни. Я говорила, что достану тебя».

— Именно. Эксперт по почеркам в Августе все еще колдует над ней, но Питер Джерзик снабдил нас письмами,написанными рукой его жены, и у меня на столе лежат ксерокопии этих писем и записки на штопоре. Они не совпадают. Никак не совпадают.

— Да ты что!

— Да я ничего. Я просто думал, тебя уже вообще ничем не удивишь.

— Я знал, что что-то здесь не то, но все никак не мог выкинуть из головы именно эти камни с записками. По времени все действительно в обрез, это да, но в целом я уже готов был принять все как есть. В основном потому, что это кажется вполне в духе Уилмы Джерзик. Ты уверен, что она не пыталась изменить свой почерк? — Он сам не верил в это — сама мысль об инкогнито была уж точно не в стиле Уилмы Джерзик, однако такую возможность следовало предусмотреть.

— Я? Я уверен. Но я не эксперт, и что я думаю, суду неинтересно. Именно поэтому записки на графологической экспертизе.

— Когда этот спец по почеркам пришлет свой доклад?

— Кто знает? Но пока, Алан, поверь мне на слово — это небо и земля. Ничего похожего.