— Вы уверены, миссис Мислабурски?

— Да. Я вспомнила, кто он, сегодня утром, когда встала. Его отец делал алюминиевую обшивку на нашем доме два года назад. Мальчик приходил и помогал ему. Он тогда показался мне очень милым.

— Как по-вашему, что он мог там делать?

— Он сказал, что хотел узнать, не нужно ли им расчищать зимой подъездную дорожку. По-моему, так. Он сказал, что зайдет попозже, когда они не будут ссориться. Бедный мальчишка испугался до смерти, и я его не виню. — Она покачала головой, и папильотки мягко зашуршали. — Мне жаль, что она так умерла... — Джилл Мислабурски понизила голос, — но я рада за Пита. Никто даже представить себе не может, что ему пришлось пережить в браке с этой женщиной. Никто. — Она со значением посмотрела на Христа на стене, а потом снова перевела взгляд на Алана.

— Угу, — произнес Алан. — А вы не заметили еще чего-нибудь, миссис Мислабурски? Чего-нибудь в доме, каких-то звуков или чего-то у мальчика, а?

Она приложила палец к носу и склонила голову набок.

— Да вроде нет. Этот мальчишка — Брайан Раск — вез сумку-холодильник на багажнике велосипеда. Я запомнила ее, но вряд ли это может...

— Стоп, — прервал ее Алан, предостерегающе поднимая руку. Его мозг вдруг осветила яркая вспышка. — Сумку-холодильник?

— Ну, знаете, вроде тех, которые берут с собой на пикники или вечеринки на свежем воздухе. Я запомнила ее, потому что она вообще-то была слишком велика для велосипедного багажника — лежала неровно и, казалось, вот-вот свалится.

— Спасибо, миссис Мислабурски, — медленно произнес Алан. — Большое вам спасибо.

— Это о чем-то вам говорит? Может послужить ключом к чему-то?

— Вряд ли.

Но он крепко задумался.

«Я бы куда охотнее принял версию вандализма, если бы парню было лет шестнадцать», — сказал Генри Пейтон. Алан был согласен с этим, но... ему приходилось сталкиваться и с двенадцатилетними вандалами, и он полагал, что в такую сумку могло поместиться довольно много булыжников.

Неожиданно он ощутил гораздо больший интерес к предстоящей в полдень беседе с юным Брайаном Раском.

5

Звякнул серебряный колокольчик. В «Самое необходимое» медленно и робко вошел Сонни Джакетт, он мял в руках свою заляпанную жирными пятнами бейсбольную кепку «Саноко». Сонни двигался и вел себя как человек, не сомневающийся в том, что он вот-вот разобьет или сломает множество дорогих вещей, как бы он ни старался этого избежать; на лице у него было написано, что ломать вещи не его желание, а карма.