Он махнул им рукой — дескать, убирайтесь отсюда! Они не ушли, и это почему-то его никоим образом не удивило. Это был кошмар, а в кошмарах события никогда не развиваются так, как хочется. Потому-то они и есть кошмары. Он испытывал жуткое чувство расстерянности, но... где-то под этим, как тлеющая искорка под кучей сырых дров, разгорался маленький голубой огонек злости.
убирайтесь отсюда!
Положив пачку журналов на пол, он уселся за стол и обнаружил, что ящик, где они лежали, взломан, как он и опасался. Разорвав конверт, он извлек его содержимое. В основном это были глянцевые фотографии — его и Джорджа Т. Нелсона на вечеринке в Бостоне. Они развлекались с несколькими миловидными молоденькими пареньками (старшему из них было что-то около двенадцати), и на каждой фотографии лицо Джорджа Т. Нелсона было затемнено, а Фрэнка Джуэтта — идеально четким.
Впрочем, последнее обстоятельство не вызвало у Фрэнка удивления.
Еще в конверте была записка. Он вытащил ее и прочел.
Фрэнк, дружище.
Фрэнк, дружище.
Прости, что пришлось так поступить, но я должен уехать из города, и у меня нет времени рассусоливать. Мне нужны две тысячи баксов. Принеси их мне домой в семь вечера. Сейчас, конечно, тебе придется попрыгать, но ты мужик скользкий, и особых проблем у тебя не будет. А если не сделаешь, фотографии этого борделя будут висеть во всех телефонных будках города под листовками Ночи Казино. Тогда тебя, приятель, в два счета вышибут из города. Так что две штуки должны быть у меня сегодня до семи пятнадцати, иначе пожалеешь, что не родился кастратом.
Прости, что пришлось так поступить, но я должен уехать из города, и у меня нет времени рассусоливать. Мне нужны две тысячи баксов. Принеси их мне домой в семь вечера. Сейчас, конечно, тебе придется попрыгать, но ты мужик скользкий, и особых проблем у тебя не будет. А если не сделаешь, фотографии этого борделя будут висеть во всех телефонных будках города под листовками Ночи Казино. Тогда тебя, приятель, в два счета вышибут из города. Так что две штуки должны быть у меня сегодня до семи пятнадцати, иначе пожалеешь, что не родился кастратом.
Твой друг Джордж.
Твой друг Джордж.
Твой друг.
Твой друг.
друг
Его взгляд все время с изумлением и каким-то ужасом невольно возвращался к этой заключительной строчке.
Хорош, твою мать, друг, со своим поцелуйчиком Иуды и ударом ножа в спину!
друг
Брайон Макгинли все еще постукивал рукой по двери, но когда Фрэнк Джуэтт наконец поднял голову, оторвавшись от того, что привлекало его внимание на столе, кулак Брайона застыл в воздухе. Лицо директора было мертвенно-бледным, кроме двух ярких клоунских пятен на щеках. Губы раздвинулись в узкой улыбке, обнажившей два ряда зубов.