— Еще б-бы!

Лестер отпустил Слоупедика (как называли его некоторые дружки) и выпрямился. Вена у него на лбу дергалась, как мощный насос. Он ухмыльнулся. Это была неприятная ухмылка, обнажившая, казалось, гораздо больше белых квадратных зубов, чем должно быть у нормального человека Его голубые глаза превратились в узенькие треугольные щелочки. Короткий ежик его волос, казалось, ощетинился иглами во все стороны.

— Т-т-тренер П-п-пратт? — спросил Слоупи. — Что-то не т-т-так?

— Нет, — ответил Лестер Пратт своим новоприобретенным голосом. Усмешка не сходила с его лица. — Ничего такого, что я не мог бы уладить.

В воображении его руки уже сжимались на глотке этого лживого папского прихвостня, этого ловца плюшевых медвежат и чужих девушек, этого говноеда-французика, лягушатника Джона Лапойнта. Этой задницы, выдающей себя за парня. Задницы, обучившей любимую девушку Пратта — девушку, которая лишь чуть-чуть раздвигала губки, когда он, Лестер, ее целовал, — целоваться взасос.

Сначала он позаботится о Джоне Лапойнте. Тут нет никаких проблем. А когда покончит с этим, ему придется поговорить с Салли.

Или еще что-нибудь.

— Нет ничего такого на свете, что я не мог бы уладить, — повторил он своим новым шелковым голосом и сел за руль «мустанга». Машина покорно накренилась, когда двести двадцать фунтов мышц Лестера бухнулись на сиденье водителя. Он включил двигатель, заставил его выдать серию рыков голодного тигра в клетке, а потом с визгом рванул с места. Слоупи, кашляя и театрально утирая пыль с лица, побрел туда, где лежала его роликовая доска.

Воротник майки был оторван начисто и лежал вроде черного ожерелья на выступающих ключицах Слоупи. Он ухмылялся. Он в точности выполнил все, что велел ему мистер Гонт, и это взорвалось, как связка гранат. Тренер Пратт выглядел злее мокрой курицы.

Теперь он мог идти домой и разглядывать свой заварочный чайник.

— Я б-бы т-только хотел п-перестать з-з-заикаться, — заметил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Потом Слоупи вскочил на свою доску и укатил.

15

Шейле пришлось попотеть, соединяя Алана с Генри Пейнтоном — она уже не сомневалась, что потеряла Генри, который, судя по его голосу, звонил крайне возбужденный, и теперь ей придется названивать ему снова, — и когда ей все-таки удалось совершить этот технический подвиг, вдруг загорелся индикатор личной линии Алана. Шейла отложила Незажженную сигарету и ответила на вызов:

— Контора шерифа округа Касл, линия шерифа Пэнгборна.

— Привет, Шейла. Я хочу поговорить с Аланом.

— Полли? — нахмурилась Шейла. Она не сомневалась, что узнала по голосу, кто это, но она никогда не слышала, чтобы Полли Чалмерз разговаривала таким тоном, как сейчас — холодно и сухо, как секретарша при большом начальстве в огромной фирме. — Это ты?