Алан сжал его ладошку.

— Я знаю, Шон. Что твой брат хотел, чтобы ты обещал?

— Может быть, Брайан не попадет в рай, если я скажу.

— Попадет. Я обещаю тебе. А я — шериф.

— А шерифы нарушают свое слово?

— Они никогда не нарушают слова, если дают его маленьким ребятишкам в больнице, — сказал Алан. — Шерифы не могут нарушить такое слово.

— Они попадут в ад, если нарушат?

— Да, — сказал Алан. — Это точно. Они попадут в ад, если нарушат.

— Вы клянетесь, что, даже если я скажу, Брайан попадет на небо? Клянетесь своим именем?

— Клянусь. Своим именем, — сказал Алан.

— Ладно, — тихонько вздохнул Шон. — Он заставил меня пообещать, что я никогда не пойду в этот новый магазин, где он купил тот особый вкладыш. Он думал, что на нем Сэнди Кауфакс, но там был совсем другой. Другой игрок. Вкладыш был старый и весь грязный, но, по-моему, Брайан этого не знал. — Шон помолчал немного, о чем-то задумавшись, а потом продолжал своим спокойным, рассудительным голоском: — Он однажды пришел с грязыо на руках. Он смыл грязь, а потом я слышал, как он плакал у себя в комнате.

Простыни, подумал Алан. Простыни Уилмы. Значит, это был Брайан.

— Брайан сказал, что «Самое необходимое» — отравленное место, и что он сам отравленный, и что я никогда не должен туда ходить.

— Брайан сказал так? Он сказал: «Самое необходимое»?

— Да.

— Шон... — Он смолк на полуслове и задумался. Электрические искорки взрывались голубыми молниями у него в мозгу.