Нужно достать карандаш.

Сквозь грифельный рисунок на полу сочится свет. Давит на грудь, тяжело дышать... тяжело... Свет, свет...

Глава 23

Глава 23

Они стоят на месте, а люди Айзека идут. Идут, идут. По бокам трассы опять поле, и шеренга солдат утопает в грязи по щиколотки.

Женщины ожидают. Бледные, растрепанные. Рваные раны на лицах, на теле. Искусанные губы, исколотые руки - в черных синяках. Точно такие же синяки под глазами.

Уж лучше бы они бежали. А они стоят просто так. И больше всего на свете Айзеку хочется упасть в грязь и лежать там, нежиться в вонючей жиже, но он все тащит и тащит за собой тележку.

Она может сдетонировать в любой момент, но этого не происходит. Может ли Королева влиять на механизмы? На электронные устройства? Вряд ли.

- Стойте! - скомандовал Айзек. Дробный перестук подошв даже на секунду не стих, «солдаты» шли и шли. - СТОЯТЬ!

Шеренга меж тем огибала женщин с двух сторон. Воздух чистый, и зрение фокусируется так четко, что видны пупырышки на грудях женщин вокруг сосков, похожих на дохлых шмелей.

Айзек увидел черноту в щелях между зубами, гниль, увидел волосы, тусклые и безжизненные.

- Стойте, - повторил он, с клокочущей хрипотой в голосе. - Подождите...

Он все шептал, а его ребята топали дальше, как заведенные солдатики. И тут Айзек вспомнил первый день, как он практически в одиночку расправился с кучей обезумевших особей - сколько там их было, семь? Да и неважно.

Он вспомнил месиво, в которое они превратили Фазу, трясущиеся губы Толика, когда твари стали рвать его зубами и ногтями. А Айзек стоял тогда на козырьке подъезда, и смотрел в глаза товарища.

И потом много чего было. Он прятался за спинами, подставлял пешек? Пускай так. Но тогда он - ферзь, и сделает то, что должен.

Пласты грязи облепили колеса тачки, сами обода утонули в зыбкой почве до середины, и Айзек упал плашмя.

Теперь его обогнали все. Он протянул руку, в попытке схватить лодыжку какого-то толстяка. Тот издал невнятный звук и дернул ногой.

Штанина выскользнула из скрюченных пальцев Айзека. На мгновение в грязи мелькнула оранжевая палочка, вроде карандаша.

Айзек моргнул и она исчезла. Он сел на колени, тяжело дыша. Сердце стучало, в голове его стоял шум. «Малышка» загремела в почувствовавшей свободу тачке, съезжая по накренившемуся днищу.