– Прочти, Фриц Ламме. – Солдат достал из кошеля письмо ламбрийцев, дал его мужику.

Тот взял, стал читать, морщился, старался. Потом виновато поглядел на Волкова и произнес:

– Не могу, господин, буквы вроде наши, а слов не разумею.

Солдат спрятал письмо в кошель, посмотрел на Сыча пристально и спросил:

– Ладно, кистень, нож – понятно, а веревка тебе зачем, душить, что ли?

– Зачем же, для душегубства и нож, и кистень удобней и быстрее, а веревка – она для тонкой работы. Вот прыгнешь кому на хребет да локотки ею стянешь, чтобы ручкам не сучил без надобности, и волоки его, родимого, куда надо. Веревка вещь очень полезная в моем ремесле.

Ламме замолчал, ожидая решения солдата. А тот не торопился, сидел и молчал, и от этого молчания у мужичка тряслись руки. Наконец Волков полез в кошель, достал монету в полталера и большим пальцем, с кулака, запустил ее в Сыча. Тот ловко поймал ее и стал ждать, что будет дальше. А дальше Волков заговорил:

– Заплатишь долг трактирщику, сядешь в трактире и будешь сидеть тихо. Пиво пить да слушать. Да смотреть по сторонам.

– Что нужно, экселенц? Только скажите.

– Экселенц! Знаешь, что это слово значит?

– Нет, но так мы все звали нашего судью. А за кем нужно присматривать в трактире?

– За трактирщиком. Погляди, кто к нему ходит, о чем говорят, послушай, если получится. Узнай, кому пишет он. И с кем письма отправляет.

– Мало кто к нему ходит, только управляющий здешний.

– Управляющий? Соллон?

– Да, жирный такой, вроде Соллоном кличут. В прошлый раз сидели бумаги смотрели.

– А что за бумаги, видел?

– Счета да расписки, сидели, давеча считали что-то.

– А кто еще к нему ходит?

– Вроде никто. Мужики товар ему возят, и все вроде. А что мы ищем, экселенц?

– За трактирщиком следи. И за певчишкой одним. Он мне нужен.