Но планам слуги не дано было сбыться. Солдат слез с коня, подошел к стражникам и произнес:

– Доброго дня вам, братья-солдаты.

– И вам, господин коннетабль. – Стражники госпожи Анны сразу приосанились, подтянулись.

– Прошу вас, поучите вот этого олуха, – сказал Волков, доставая пять крейцеров медью и протягивая их стражнику с седыми усами.

– А чему же мы его сможем научить? – спросил тот.

– Тому, чему вас в молодости учили: как коня копьем бить, как тесаком работать, как щитом закрываться.

– А-а, – догадался усач, – солдатскому ремеслу.

– Поучим, поучим, – пообещал второй, забирая деньги, – уж не сомневайтесь, господин.

– Дотемна учите, спуску не давайте, он лентяй.

– Поучим, поучим, – заверил усатый, – наконечники с копий снимем и будем учить, как нас учили, у нас не забалует.

– Расседлай лошадей, почисти и сюда, – велел слуге солдат.

– Как скажете, – вздохнул Ёган.

Солдату нравилось в замке госпожи Анны. Нравились большие окна со стеклами, деревянные полы без вековой грязи. Нравилось, что стол недавно скоблили и что в креслах с высокими жесткими спинками лежат маленькие подушки. Ему нравилось подчеркнутое внимание госпожи Анны к его скромной персоне. Женщина не стеснялась встать, не дожидаясь лакея, положить ему в тарелку кусочек или долить вина. Помимо того она была еще и очень привлекательна. Ее сильное тело, не излишне полное и не костлявое, затянутое в легкий зеленый шелк, отвлекало солдата от еды то и дело, как только она вставала и подходила к нему. Ее лицо в белилах и румянах, большие подкрашенные глаза – все говорило о том, что она ждала его и готовилась к его приходу.

В конце ужина, когда солдату уже налили кофе, она опять подошла к нему и, проведя рукой по два дня небритой щеке, сказала:

– Когда допьете, поднимайтесь ко мне в покои.

– Бегом прибегу, – пообещал солдат.

Уже ночью они прямо в кровати пили вино. На столе горели свечи. А она, прижавшись к нему, стала вдруг разговорчива, плаксива. Волков слушал ее терпеливо, не перебивал. А она говорила и говорила: про умершего графа, которого она любила, и про его друга, болвана и пьяницу, Карла из Рютте, про своих несчастных детей, про заносчивую дрянь Хедвигу, дочь барона Карла, которую она запросто, по-простолюдински, звала беспутной Ядвигой.

– Почему вы считаете ее беспутной? – спросил солдат.

– Ей двадцать три, или нет, ей уже двадцать четыре, всех женихов отвадила, и говорят, что таскается по кабакам, – ответила фрау Анна. – Порядочные девушки так себя не ведут.

– А я смотрю, вы ее не любите, – улыбнулся солдат.