Из всего сказанного он услышал лишь «любимый мужчина». Услышал и покраснел.

– А как же тогда? – спросил растерянно.

– Разберемся, – сказала она, ответила привычным словечком Грини. – Что-нибудь придумаем. Где он? – Взгляд ее сделался цепким, на дне зрачков на миг полыхнуло красное пламя. – Где эта фашистская сволочь?

– Он сбежал… – Влас устало опустился на кровать, бережно взял Стеллу за руку. Здоровой, неоцарапанной рукой взял. Не потому, что боялся, а потому, что думал, что ей может быть тяжело побороть в себе вот это все… – Гриня ушел на его поиски.

– Григорий? – Соболиные брови взлетели вверх. – Почему именно он? – Она вдруг замолчала, уставилась прямо перед собой широко распахнутыми глазами, а потом шепотом сказала: – Потому что он такой же, как я…

Влас не стал спрашивать, откуда она знает, как поняла. Наверное, все дело в связи, что устанавливается между упырем и его жертвой. Как бы то ни было, а Стелла сейчас жертва. Она не просила. Скорее всего, она даже не хотела для себя такой жизни.

– Ты знал? – спросила она, не глядя в его сторону.

– Что Гриня упырь?

При этих словах Стелла чуть заметно поморщилась, а Влас был готов откусить собственный язык. Потому что упырь – это теперь не только Гриня, это теперь и… Стелла.

– Прости… – сказал он шепотом.

– Не за то извиняетесь, товарищ командир. – Стелла села, свесила босые ноги с кровати, критическим взглядом осмотрела свое залитое запекшейся кровью вечернее платье.

– Это все я, – сказал он, как в ледяную прорубь нырнул. – Ты умирала, и я настоял. Гриня не хотел, он меня отговаривал. Понимаешь?

– Понимаю, – она задумчиво ковырнула ногтем кровяную корочку рядом с рубиновой каплей подвески. – И его понимаю, и тебя. Я бы тоже.

– Что – тоже? – спросил он шепотом.

– Я бы тоже настояла, если бы ты умирал.

Стелла смотрела прямо ему в глаза. На дне ее зрачков снова полыхал огонь, но он не боялся. Он и сейчас был готов умереть за эту удивительную женщину.

– Не надо за меня умирать, – сказала она и тут же изумленно вскинула брови.

– Ты читаешь мои мысли? – Мог догадаться, у Грини ведь иногда и не такое получалось.

– Сам напросился, – сказала Стелла и мрачно усмехнулась. – Теперь готовься.

– Я готов, – он тоже усмехнулся, только не мрачно, а радостно. – Как ты себя чувствуешь?