Не сопротивляйся, – зашептало где-то в лобных долях, – прими как должное. Это было начертано на твоих ладонях. Библиотечный лев, лето посреди зимы, школа, построенная на фундаменте старого проклятия.

Настя напомнила о себе, тряхнув вялую кисть учительницы.

В приемной сосредоточенная секретарша Ира калечила маникюр. Пилочка стесала ногти вкривь и вкось и добралась до мяса. Кровь капала на документы.

– Александр Александрович готов вас принять, – отстраненно сказала Ира.

Настя и Марина вошли в директорскую, дверь затворилась сама собой.

Костров стоял у окна, спиной к визитерам. В руке он держал дрель с длинным устрашающим сверлом. Провод исчезал за шкафом. Настя, отпустив запястье учительницы, покорно удалилась в угол и там застыла.

– Что происходит? – спросила Марина.

– А как ты считаешь?

– Вы извлекли вазу из подвала, да?

Костров повернулся. Но это был не Костров. Лицо директора сидело на древнем чудовище, как плохо пригнанная маска. Оно вздувалось парусом, чавкало, когда шкура отклеивалась от мяса. Веки словно зажарились и черной коркой обрамляли остекленевшие глаза. Правый глаз закатился, левый буравил гостью.

Марина отпрянула.

– Я не нравлюсь тебе? – спросила тварь. Палец Кострова нажал на кнопку, запуская сверло.

– Ты…

– Ужасен? – ухмыльнулась тварь, прицеливаясь дрелью.

– Неуместен, – выговорила Марина. Губы Кострова оттопырились, оголяя кровоточащие десны. По надетой наизнанку водолазке ползали мухи. Он походил не на божество с древнеассирийских барельефов, не на демона из сур Корана, а на идиота.

Дрель выключилась.

– Что… ты… сказала?

Слюна пузырилась в бороде.

– Тебе нет места в XXI веке, – голос Марины твердел с каждым словом. Страх отступал, сменяясь яростью. – Ты – долбаная сказка! Друг Аладдина!

– Я – Шайтан!