Зверь словно сомневался. Морщинил морду, показывая клыки. Косил янтарный глаз, но не двигался, пока Марина обходила его, теснясь к подоконникам. Свет луны заполнял этаж, учителя в кабинетах порхали марионетками на ниточках лунных лучей.

Лев закричал, разъяренный своим бессилием, своей эфемерностью. В отличие от карлика, коровьего мальчика, он был просто фантомом, дурным сном наяву.

Марина зажала зубами нож и полезла по перекладинам к подвесному замку. Сунула ключ в скважину.

– С-стой!

Марина оглянулась, свисая с лестницы.

В тумане ковылял Костров. Показалось, он нацепил клоунский нос, но одержимый приближался, и она поняла: это алый пузырь выдулся из дыры над обвисшим кровоточащим ртом.

– Я сожру тебя! – завопила тварь. Тень металась по стенам, двоясь и троясь, словно веер.

Прикусив лезвие ножа, чтобы не взвыть, Марина повернула ключ и сдернула замок. Прободала головой люк, выползая на крышу.

Снаружи было так же душно, как в здании. Горячий ветер трепал волосы. Школу будто сунули в сердцевину урагана. Темные воздушные массы перемещались по кругу, отсекая холм от зимнего города и от дремлющего в неведении мира. Ночь хлопала крылами; птицы, в которых Марина опознала грифов, пикировали из мрака.

Тут была вотчина демонов, древних свирепых божков. Там – мир смартфонов, бархатных революций, политических интриг, комиксов, плохих ремейков, прожиточных минимумов, социальных сетей и всего, что люди считали реальностью.

В пяти метрах от люка Марина увидела вазу, высокий медный сосуд с узкой горловиной. Над сосудом, над крышей чернело грозовое облако, так низко, что можно было допрыгнуть. Марина разжала губы непроизвольно, нож стукнул рукоятью в кровлю. Стервятники садились на свесы, шуршали крыльями, щелкали клювами. Их шеи и лысые головы напоминали гадюк.

Но не птицы испугали Марину.

«Что-то не так с небом», – подумала она.

Мысль ударялась изнутри о черепную коробку, рикошетила, прожигала мозг.

«Что-то не так с небом».

В небесах распростерлось опрокинутое Лицо с промоинами безжалостных глаз. Лицо-облако, следящее за Мариной. Джинн, ифрит, великан из подростковых снов.

Приводя в чувство, позади лязгнул металл. Костров лез из люка, как оживший мертвец из могилы. Ногти царапали рубероид.

Грифы взмывали, паря между ошеломленной Мариной и Лицом вверху, предвкушая пиршество.

Взятая в кольцо врагом, Марина бросилась к вазе. Скинула с плеча рюкзак, вытащила бутылку. Зубами свинтила крышку.

Молния полыхнула, озарив стервятников и ползущего на четвереньках Кострова. Глаза его закатились, по бороде струилась кровь.