Она нигде и никогда не читала о таких ужасных пулях, никогда не слышала о них, но, спасибо новым связям, созданным у нее в мозгу наноботами, сумела предсказать их использование в готовящейся атаке. В ее голове звучали незнакомые голоса, мужские голоса, обсуждающие подробности этой самой атаки, возможно, голоса полицейских, которые еще сегодня, а может, завтра будут бродить по развалинам дома, или самих киллеров, вспоминающих о погроме, который они устроили в точно назначенное время и в полном соответствии с полученными инструкциями.

– Шрапнель с цианидом и бог знает что еще. – Джилли содрогнулась. – Короче, если мы отсюда не смоемся, от нас мокрого места не останется.

– Лед, лед, лед.

Дилан вновь попытался воздействовать на Шепа:

– Открой глаза, дружище, вылезай из этой дыры, Шеп, из этого льда.

Шеп глаза не открыл.

– Если ты хочешь еще хоть раз отведать торта, Шеп, открой глаза.

– Лед, лед, лед.

– Он не скоро выйдет из такого состояния, – сказал Дилан Джилли. – И с этим ничего не поделаешь.

– Тогда пошли наверх, – она указала на лестницу. – Там тоже будет невесело, но первый этаж разнесут в щепки.

Около гаража один мужчина вышел из тени, второй – из-за куста. Оба двинулись к дому. Точнее, побежали.

Глава 38

Глава 38

Джилли воскликнула: «Наверх!» Дилан: «Пошли!» Шеперд повторил: «Лед, лед, лед», а Дилану вдруг вспомнилась песня, которую одно время крутили во всех дискотеках и на всех вечеринках, «Жарко, жарко, жарко», исполняемую Бастером Пойндекстером, и, пожалуй, для описания ситуации, в которую они попали, название этой песни подходило как нельзя лучше.

Лестница находилась в передней части дома, а из кухни двери вели в столовую и в коридор. Второй маршрут представлялся более безопасным, поскольку окон в коридоре не было.

Но Джилли не подозревала о наличии коридора, так как дверь в него была закрыта. Возможно, она думала, что эта дверь ведет в кладовую. Она поспешила из кухни в столовую, прежде чем Дилан успел направить ее по другому пути.

Сам он побоялся пройти коридором, предположив, что она могла оглянуться, увидеть, что за ней никто не идет, и вернуться на поиски его и Шепа, теряя тем самым драгоценные секунды. А в сложившейся ситуации даже одна потерянная секунда решала, будут они жить или умрут.

Толкая Шепа, таща за собой, разве что не взвалив на себя, Дилан поспешил за ней. Шеп, конечно же, волочил ноги, но чуть быстрее, чем привык, продолжая бормотать: «Лед, лед, лед», всякий раз повторяя трижды слово, все с большей обидой. Не нравилось ему, что его тащили, как своевольного барана.