До тайны осталось лишь несколько шагов, немного волнуясь, подумала Александра, войдя в темный проем, манивший давними детскими фантазиями, рожденными книгой о Томе Сойере. Правда, в книге был еще зловещий индеец Джо, но об этом думать сейчас не хотелось.

За массивной двустворчатой деревянной дверью со старинными коваными петлями, которая, судя по тому что Николя толкнул ее сразу, без обычных предосторожностей, не таила ловушек, открылось небольшое, похожее на сводчатый склеп помещение. Николя щелкнул зажигалкой и поднес огонек к свечам на каменной тумбе. Свечи разгорались неохотно, словно не желая пробуждаться от сладкого сна, но потом начали весело потрескивать, источая медовый аромат, и, наконец, замерли, превратившись в огненные лепестки, осветившие склеп и нишу, в которой… Александра сделала шаг вперед, чтобы получше разглядеть… в которой лежала сделанная из светлого камня изящная кисть женской руки с чуть разомкнутыми пальцами, а рядом белый мраморный цветок с отколотым лепестком, похожий на лотос. Александра, бросив вопросительный взгляд на спутника, который чуть заметно кивнул, шагнула вперед и осторожно провела пальцами по отполированному камню, еще раз посмотрела на Николя и, заручившись его молчаливым согласием, осторожно взяла мраморную руку и положила себе на ладонь. Пальцы живой и каменной руки переплелись, и Александра ощутила неожиданное тепло, исходившее от камня, а потом легкое жжение между бровями. Недоуменно поморщила лоб, но жжение не прошло, а в глубине ниши появился неяркий столб голубоватого света, и в нем словно прорисованное тонким лучом мерцающее изображение женской фигуры с накидкой на голове, сотканной из множества крошечных звездочек-огоньков. Александра ошеломленно замерла, как завороженная наблюдая за полупрозрачной фигуркой, которая подрагивала и переливалась и оттого казалась живой. Складки легкой накидки слегка колыхались в отсвете пламени…

– «Я есть все, что было, есть и будет… – тихий голос послышался, а может, возник у нее в голове. Краем глаза заметила, что Николя замер в восхищенном благоговении, вытянув полусогнутые руки ладонями вперед в сторону ниши. – Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит… – снова донесся до нее тихий голос. – Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя… – Александра боялась пошевелиться, чтобы не вспугнуть видение, одно из тех, рассказы о которых слышала от пациентов. – Все реки текут в море, но море не переполняется; к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь… – Александра, все еще отказываясь верить в происходящее, неотрывно смотрела на фигурку, ожидая, что будет дальше. Свечение вдруг потемнело до синего цвета. – Все люди лица скрывают, боятся взглянуть друг на друга… – Голос стал тревожным. – Жадность во всех сердцах, не на кого положиться… Повсюду день начинается со лжи… С кем говорить мне теперь… говорить мне теперь… мне теперь… теперь…» – Звуки заметались, отражаясь от каменных поверхностей, и впитались в стены. Силуэт на мгновение стал ярче, а потом начал меркнуть и исчез, будто растворившись в нише.