— Как тебя понимать?

— Не знаю, кого здесь приветствуют: наследника мил­лионов Торна или же самого Иисуса Христа.

— Дурак, ты же все пропустишь! Не так уж часто прихо­дится нам бывать в подобных местах.

— Ну и что? В случае чего я куплю эти фотографии у тебя.

— А, опять ждешь чего-нибудь необычного?

— А мне другого и не надо.

— Ну ладно, желаю удачи. Хотя вряд ли она тебе улыб­нется: Торны —самая лучшая семья по эту сторону Монако.

Исключительное фото. Вот что нужно было Дженнингсу. Вторгнуться во что-то интимное и недоступное. Он выслежи­вал свои жертвы, но каждый раз не мог быть уверен, что из этого что-нибудь выйдет. Если бы только можно было про­браться ВОВНУТРЬ...

— Эй! Нянюшка! Нянюшка! — закричал вдруг Гоби.— Посмотрите-ка сюда! — И все устремили взгляды на огром­ный торт, который вывезли из дома.Няня ребенка была наряжена клоуном, лицо ее было по­крыто белой пудрой, а на губах толстым слоем лежала крас­ная помада, изображающая широкую улыбку. Фотографы за­плясали и забегали вокруг нее, а она, довольная, кривлялась, обнимала Дэмьена и размазывала по ребенку свой грим.

Дженнингс обежал взглядом толпу и заметил Катерину Торн, стоящую далеко от всех. По ее выражению репортер понял, что она не одобряет происходящего. Через секунду Катерина сняла свою полумаску, и Дженнингс инстинктивно поднял камеру и щелкнул затвором. При виде праздничного торта послышались радостные аплодисменты, Катерина шаг­нула вперед.

— Пусть ему предскажут судьбу! — выкрикнул один из репортеров.—Давайте сводим его к предсказательнице! — И как единое целое, толпа понеслась вперед, к палатке предсказательницы, увлекая за собой нянюшку вместе с ее любимым чадом.

— Я понесу его,—сказала Катерина, подходя к Чессе.

— Я могу все сделать сама, мэм,—ответила няня.

— Нет, я сама это сделаю,—холодно улыбнулась Кате­рина.

Через секунду их глаза встретились, и няня молча переда­ла ребенка матери. Никто не обратил на это внимания, толпа понесла их дальше, и только Дженнингс видел все через ви­доискатель своей камеры. Толпа прошла мимо, няня осталась одна, позади нее высилась башня поместья, и костюм клоуна еще сильнее подчеркивал ее одиночество. Дженнингс успел сделать два снимка, прежде чем Чесса повернулась и медлен­но пошла в дом.

Возле палатки предсказательницы Катерина попросила всех репортеров оставаться снаружи, вошла внутрь и вздохну­ла с облегчением, окунувшись в покой и полумрак.

— Здравствуй, малышка.

Голос доносился из-под капюшона, предсказательница си­дела за маленьким зеленым столиком и старалась, чтобы го­лос казался таинственным. Лицо ее было вымазано зеленым гримом. Дэмьен посмотрел на нее, напрягся и вцепился в плечо матери.