Дженнингс встал рано утром, проверил фотоаппараты, протер линзы салфеткой, а потом ею же выдавил прыщ на лице. Ему было уже тридцать восемь, но прыщи на коже до сих пор преследовали его. Видимо, это было следствием ра­боты — репортер постоянно прижимает камеру к лицу. Он вытащил одежду из-под кровати и облачил в нее свое худое тело.

Перед самым отъездом он порылся в бумагах, отыскивая листок с приглашением. В Пирфорде должно было состоять­ся празднество в честь дня рождения: сыну Торна исполня­лось четыре года, из всех районов гетто в сторону Пирфорда уже направились автобусы, переполненные сиротами и деть­ми-калеками.

Вести машину по пригороду было легко, и Дженнингс решил покурить опиума, чтобы немного расслабиться. Через некоторое время ему показалось, что дорога сама катится под колеса, а машина стоит на месте, и он позабыл о действитель­ности, полностью отдав себя закоулкам своего подсознания. Его воображение походило на картинки в красочном комик­се, где главным действующим лицом был он сам.

За милю до поместья Торнов стояли полицейские, наблю­давшие за машинами и проверявшие пригласительные кар­точки. Дженнингс тупо глядел вперед, пока они изучали его приглашение. Он уже привык к этому и знал, что не надо придавать себе чересчур уж достойный вид, будто его карточ­ка не может быть поддельной.

В конце концов он оказался перед большими коваными воротами и постарался стряхнуть с себя опиумный дурман. Во всем поместье бушевал великолепный карнавал: лужайки были разукрашены и кипели жизнью, детишки шныряли между цирковыми палатками и каруселями, а мимо вышаги­вали лоточники, предлагая всем сладости и фрукты. Их голо­са заглушала органная музыка, под которую дети поднима­лись и опускались на качелях, оседлав розовых лошадок и ле­бедей. Здесь же была палатка предсказательницы будущего, и многие известные в Лондоне люди уже заняли к ней оче­редь. Маленькие шотландские пони бегали без привязи по поместью, и был здесь даже маленький слоненок, разрисо­ванный красными яблоками и охотно принимающий орехи из рук веселых ребятишек. Повсюду шныряли, обезумев от удачной вечеринки, фотографы, но Дженнингсу здесь фото­графировать было нечего. Разве что фасад здания. Кирпич­ную стену, которая для всех остальных казалась настоящей.

— Что с тобой, коллега? Кончилась пленка?

Это был Гоби, неизменно представляющий «Геральд Ньюс». Он судорожно заправлял новую пленку, опершись о столбик с горячими сосисками, когда Дженнингс подошел к нему и небрежно загреб изрядное количество еды.

— Жду канонизации,—-ответил Дженнингс, набив пол­ный рот.