Витя, оставшись без внимания, приблизился к другому мертвецу – оплывшей бабе с провисшими до колен грудями – и пристально, в упор, ее изучал.

– А это тоже сумчатая? Где у нее дырка? Ну, эта, для грузов. Шва не вижу.

– Лучше отойди. Это фитиль.

Тарасыч свистнул, и голова мертвячки вдруг вспыхнула бледно-синим пламенем, опалив Вите волосы, свисавшие на лоб. Тот отшатнулся и, потеряв равновесие, упал, больно стукнувшись локтем о кафель.

– Такое не для вас. Это для грязной работы. Сожжет что угодно, а сама не сгорит.

Тарасыч свистнул вновь, и пламя погасло, не оставив следа ни на бледной коже, ни на волосах трупа. Витя поднялся, глупо улыбаясь.

– Значит, теперь сумчатый будет меня слушаться? – спросил Гриша.

– Будет-будет, – повернулся к нему Тарасыч. – Как только попьет кровушки из нового хозяина.

С поганой ухмылкой колдун достал из ножен на поясе здоровенный охотничий нож и, прищурившись на струхнувшего Гришу, велел:

– Руку сюда давай.

* * *

Сумчатого звали Руслан Егиазаров. Для простоты Гриша прозвал его Елизаром. Поселил в мастерской, примыкавшей к гаражу. Мастерская была довольно просторна, в ней Гриша хранил дорогие бутылки элитных напитков. На дверь пришлось установить простенький кодовый замок, чтобы Гришины жена и сын – Лера и восьмилетний Максим – не наткнулись на мертвеца. Лере объяснил замок мерами предосторожности – мол, боюсь, как бы Макс ненароком не разбил бутыль за десяток тысяч евро, да и гости временами попадаются не в меру наглые.

Перед рейсом Гриша сразу сажал Елизара в багажник машины и уже на трассе пересаживал на заднее сиденье. Витя поначалу каждый раз напрашивался с ними и всю дорогу до аэропорта, как ребенок, вертелся на своем месте, бросая взгляды на мертвеца.

Гриша летал с сумчатым во Францию, покупал там элитные вина и коньяки, загружал товар в Елизарову сумку, а дома выгружал. Ни на таможне, ни на паспортном контроле бледная, дебиловатая морда мертвеца не вызывала подозрений – сумчатый всем напоминал не то депутата, не то олигарха средней руки, перебравшего с выпивкой в своих Куршавелях.

Можно было приказать Елизару исторгнуть все, в него загруженное, разом, но тогда он вываливал бутылки хаотичной грудой. Так разбилось несколько ценных экземпляров. Витя догадался приказывать мертвецу возвращать товар поштучно, в порядке загрузки. Гриша стелил на пол толстый матрас, ставил Елизара, голого по пояс, на колени; сумка раскрывалась, и оттуда, одна за другой, выпадали на матрас бутылки, а братья их тут же забирали, освобождая место для следующих.

Витя добровольно взял над Елизаром полное шефство: покупал для него живых карпов, кормил его, натирал кремом перед поездками. Мертвец с бездонной дырой в теле стал для Вити едва ли не любимой игрушкой. При каждом удобном случае Витя старался юркнуть к нему в мастерскую. Как-то раз Гриша застал брата, голым лежащего на Елизаре, – он елозил пахом над дырой, раскрытой в теле мертвеца. Гриша лишь буркнул брезгливо: