УжасыМарьстр 220
Светлый фон
Рассказывал, а она едва не пропустила это мимо ушей. Если мох обеззараживает воду, значит, и рану он тоже может очистить. Серафим вышел из избушки и спустя несколько минут вернулся с охапкой мха. Стеша прижала мох к ране, сверху наложила свежую повязку. Все это время Степан лежал с закрытыми глазами. Наверное, травки бабы Марфы делали свое дело. Когда с перевязкой было закончено, Стеша вышла из избушки и замерла, прислушиваясь к раздающимся из тумана голосам.

– Ночью дверь никому не открывайте. – Голос Серафима звучал ровно и спокойно. – Даже если станут стучаться, не впускайте. Даже если будут проситься и умолять.

– Ночью дверь никому не открывайте. – Голос Серафима звучал ровно и спокойно. – Даже если станут стучаться, не впускайте. Даже если будут проситься и умолять.

– Фрицы стучаться не станут, – ответил долговязый очкарик.

– Фрицы стучаться не станут, – ответил долговязый очкарик.

– Фрицы сюда и не сунутся, Петя, – сказал Василь задумчиво. – Ты помнишь, как мы сюда шли? Если бы не баба Марфа, потонули бы в трясине еще в самом начале пути. Никто из чужаков не доберется до этого гиблого места. Будь моя воля, я бы здесь ни на минуту не задержался.

– Фрицы сюда и не сунутся, Петя, – сказал Василь задумчиво. – Ты помнишь, как мы сюда шли? Если бы не баба Марфа, потонули бы в трясине еще в самом начале пути. Никто из чужаков не доберется до этого гиблого места. Будь моя воля, я бы здесь ни на минуту не задержался.

– Возвращаться вам никак нельзя, – мягко, но твердо сказал Серафим. – Вас ищут. В Гадючьем логе ночью была облава. А к нам в Марьино приходили утром. Обыскали дом, заглянули в подпол, сарай и на сеновал. Напугали криками Санечку. Санечка – это мой племянник, – пояснил он, как будто Василя с Петром могли заинтересовать такие подробности.

– Возвращаться вам никак нельзя, – мягко, но твердо сказал Серафим. – Вас ищут. В Гадючьем логе ночью была облава. А к нам в Марьино приходили утром. Обыскали дом, заглянули в подпол, сарай и на сеновал. Напугали криками Санечку. Санечка – это мой племянник, – пояснил он, как будто Василя с Петром могли заинтересовать такие подробности.

– А если в лесу перекантоваться? – спросил Петр, но не у Серафима, а у Василя. – В лесу ж оно поспокойнее будет, да?

– А если в лесу перекантоваться? – спросил Петр, но не у Серафима, а у Василя. – В лесу ж оно поспокойнее будет, да?

– Не спокойнее. – В голосе Василя слышалось сомнение. – Пустят собак по следу – и конец.

– Не спокойнее. – В голосе Василя слышалось сомнение. – Пустят собак по следу – и конец.