— Какие?

— Это второй вопрос.

Теперь он задавал ход игре. Указатель смотрел на Настю. Антон помедлил с расспросами, будто выбирал самый ценный из сотни накопившихся, а поразмыслив, спросил:

— Артемьев вернется в школу?

— Правда, — запоздало сказала Настя и тут же добавила: — Не знаю, мы не общаемся. Вряд ли его отпустят обратно.

— Жаль, — протянул Антон, и девочки хором воскликнули:

— Жаль?!

— Жаль, что вы не общаетесь, — опомнился Антон и передал ход Насте. Горлышко указало на Таню. Она выбрала правду. Незначительный вопрос о поступлении, еще более незначительный ответ, который прослушали все, кроме Насти. Таня крутанула бутылочку и вцепилась взглядом в Матвея. В ее глазах, горящих нешуточным азартом, зрело коварство. Матвей немного занервничал, зачем-то спрятал телефон в карман и уже с заметной паникой повернулся к Антону.

— Я могу изменить правду на действие, если не понравится вопрос?

— А смысл? — усмехнулся Антон. Он перебросил взгляд с мишени на стрелка. — Определилась?

— О да…

Она хитро сузила глаза и наставила горлышко на Матвея, как ружье. И хоть Таня не вымолвила ни единого звука, Настя заранее разгадала каверзные планы, и с ужасом подумала, какой переполох может приключиться. Таня и Матвей уставились друг на друга. Как двое в боевике, из которых выживет один.

— Правда или желание? — подтолкнул заскучавший Антон. Матвей мучительно метался между непривлекательными вариантами, и тянул канитель в надежде, что Таня отвяжется, но она сверлила тяжелым, испытывающим взглядом.

— Правда, — с плаксивым вздохом поддался Матвей.

— Мне нужен честный и краткий ответ. Когда ты в последний раз общался с Малиной?

Антон встрепенулся и залпом осушил полкружки, а Матвей с отсутствующим видом склонился над тарелкой.

— Я не буду отвечать, это вторжение в личное пространство.

— После смерти Жанны пространство стало общественным, — жестко возразила Таня. — Итак?

— Правила предусматривают какие-нибудь грани?

— Здесь я задаю вопросы, — рявкнула Таня с командирской властностью. Не хватало фуражки, наручников и лампы в лицо. Настя вжалась в металлическую спинку, а Антон застыл над кружкой в позе сгорбленной статуи. Все трое испытывали на прочность, как подстреленного, загнанного зверя. Сколько протянет с ядовитым дротиком? Как скоро прольет правду? И выживет ли? За Матвея никто не вступился.