— Мало замкнуть ее — пусть в полной мере прочувствует мое неуважение и отвращение.

— А вдруг она околдует гипно флюидами? — отговаривала Таня и в столовой, и на уроках, и на переменках. Леша выкручивался то беззаботными хохмами, то раздраженными отговорками и всячески избегал Таню. Даже отсел через ряд. Так, чтобы самолетики с записками успевали привлечь внимание преподавателей где-то в районе среднего ряда.

— Ну, и возись со своим придурком сама, — отрубила Таня, перепробовав все методы. Задушевные беседы о психологической природе мести смешили Лешу, тогда Таня била по ахиллесовой пяте: ну, и кому станет легче, если ты там умрешь?! Олесе? Насте? Леша взрывался руганью, уносился на пятый, надевал наушники и до глубокой ночи супился нахохленным сычом.

…Насте тоже приходилось совсем не сладко. Мало того, что Лешина ветреность изводила до муторной тошноты, так еще треп об экзаменах подливал масла в огонь. Мама вечно звонила и давила лондонскими университетами. Настя тупо клацала по студенческим сайтам, читала наискосок. Всеми ее мыслями завладело третье февраля.

Этой ночью наступил тот самый месяц.

С отбоем, как и положено примерным ученикам, Леша выключил свет и прилег на кровать. В школьных брюках и кедах. Он слушал музыку, пока Настя решала задачи по физике, смеялся с каких-то шуток и прочитал парочку Насте, чтобы та посмеялась. Настя только нахмурилась.

— Завтра тяжелый день. Коллоквиум по английскому и зачет по формулам. А через два дня…

— Я помню, что через два дня! — сказал Леша, отняв учебник и запихав его в портфель. — Дай мне разгрузить мозги. Тебе, кстати, тоже советую.

Настя послушно погасила настольную лампу.

— Ты прогулял историю… Там приходила Лидия Львовна. Сказала, что к седьмому числу лагерь закроют.

— Я, конечно, тормоз, но к седьмому точно успею вернуться с твоей дачи. — сказал он и буквально силой оторвал Настю от стола. Девушка устроилась с краешку кровати. Понурая и потерянная.

— Представляешь, Матвея выписали, — поделилась Настя, глядя в завешенное окно. — Карина звонила. «Ой, спасибо тебе за неравнодушие»… У него там накрылась психика и ему прописали какие-то мощнейшие препараты…Но он хотя бы разговаривает. В отличие от бедной тети Аллы.

— Интересно, во что тетя Алла вляпалась? — призадумался Леша. — Вряд ли ей хватило ума дружить с Малиной.

— Ох, не знаю…О дружбе и речи быть не может, но без волшебных происков Малины она бы вряд ли стала…такой.

— Зеркало тоже нехило подрывает психику, — признался Леша. — Я же пялился в него часами напролет и махал своей крыше платочком. Это чудовищная штука. Я понимаю, почему твоя бабушка запрятала зеркало подальше.