Амин ос-Солтан, конечно, не питал иллюзий относительно того, что все факты дела Маклина известны Гардингу; и все же он утверждал, что Россия не имеет к увольнению англичанина никакого отношения. Правительство поступило таким образом из-за жалоб торговцев на неудовлетворительное состояние монетной системы. Русское дипломатическое представительство и банк тоже жаловались на большое количество треснувших монет в обращении. Амин ос-Солтан показал Гардингу письмо от торговцев, но тот посчитал, что оно «оплачено русскими деньгами».

В тот же день Гардинг спросил Аргиропуло, не будет ли дана Российскому банку монополия на чеканку денег. Аргиропуло ответил, что ему неизвестно и он не верит, что Грубе на это рассчитывает. Гардинг теперь считал, что Энгельс «проявил неосторожность» и «невольно выдал договоренность, которую месье де Витте поручил Грубе заключить с персидским правительством», но которая формально пока не имела места. Бельгийский финансовый администратор не был столь скрытен, как русские дипломаты; но, даже без его заявления Маклину, у британских дипломатов было достаточно данных, чтобы догадаться об остальном. Все в Тегеране поняли, что происходит. Увольнение английского управляющего монетным двором было воспринято как моральная победа России, «показывающая, что финансовые потребности великого визиря заставили его капитулировать перед Россией». Гардинг усвоил свой первый урок: «С этого момента… я начал понимать, что там, где дело касается интересов России, я не могу полагаться на великого визиря; что шах, остающийся всего лишь пожилым ребенком, тоже ненадежная опора и что сама персидская монархия представляет собой старую, плохо управляемую вотчину. Она готова сдаться хоть сейчас той иностранной державе, которая предложит больше или сильнее всех напугает ее дегенеративных и беззащитных правителей».

Британская дипломатия в Персии по-прежнему терпела неудачи. Великий визирь не говорил Гардингу всей правды и обращал мало внимания на английские представления и протесты. Аргиропуло изображал полное неведение. Бельгийские финансовые советники, недавно приглашенные персидским правительством, почувствовали закат британского могущества в Тегеране и наладили дружеские, даже близкие отношения с русскими. Лорд Лансдаун, преемник Солсбери в министерстве иностранных дел, решил обратиться непосредственно в Санкт-Петербург и поручил Ч. Гардингу, служившему ранее в Тегеране, предложить русскому министру иностранных дел графу Ламздорфу, чтобы две державы совместно предоставили Персии заем.