2 декабря сверкающая армада вошла в гавань Бушера. Керзон планировал высадиться, проследовать в британскую резиденцию и там принять Ала од-Дойлы. Последний отказался, заявив, что оказал бы вице-королю уважение как гостю и нанес ему визит, если бы тот остановился в персидской резиденции. Поэтому Керзону следует первым нанести визит губернатору. Из Тегерана Ала од-Дой-лы получил приказ твердо стоять на своем. Переговоры продолжались весь день. Британская военная эскадра стояла на якоре, а Керзон бушевал, обвиняя персов в оскорблении представителя его британского величества. На следующий день вице-король Индии отплыл, так и не сойдя на берег в Бушере. Его визит в Персию потерпел полное фиаско. Английские писатели, утверждавшие, что это «триумфальное путешествие» подняло престиж Британии, либо были плохо информированы, либо предавались пустым мечтаниям.

Встреча Керзона с сэром А. Гардингом дала им возможность обсудить британскую политику и обнаружить, что их мнения во многом совпадают, но по некоторым важным пунктам расходятся, в частности по вопросу о средствах достижения желательных для обоих целей. Огромным недостатком Керзона была его надменная манера поведения. Он сам был чувствителен к каждой мелочи, но безразличен к чувствам других людей. Вряд ли могут возникнуть сомнения в его симпатиях к Персии, которую он знал лучше многих европейцев; но он упрекал Гардинга в том, что тот был «слишком вежлив и дипломатичен с персами, обращался с лживыми азиатами так, как если бы они были европейскими государственными деятелями». Керзон считал, что с персами следует обращаться «с откровенной и даже грубой прямотой», которую он использовал с правителями Афганистана и Непала. Гардинг увидел просчет в логике Керзона: «Он забывает, что в Индии ему не приходится иметь дело с активной конкуренцией русских дипломатов, не говоря уже о французах и немцах, ни один из которых не упускает случая влезть в водоворот персидской политики».

В логике Керзона был и другой просчет, которого Гардинг не увидел: «Грубая прямота» заставляла персов ненавидеть англичан столь же искренне, как они ненавидели русских, других мастеров «грубой прямоты». Что чувствовали персы, не имело значения ни для одной из держав в 1903 г., но пятнадцать лет спустя должно было приобрести громадное значение. Персия, которую хорошо знал и к благополучию которой не был равнодушен Керзон, увидит в нем врага; и, когда его мечта о Персии под защитой Британии, Персии благополучной и мирной, готова будет воплотиться в действительность, Персия поднимется и разобьет эту мечту, а самого Керзона обречет на унижение и болезненное поражение.