Дальнейшие размышления над событиями последних нескольких дней только увеличили возмущение Поклевского самовольным Похитоновым и Нератовым, одобрившим его действия. Похитонов посмел единолично, не обращая внимания на посланника, определять русскую политику в Персии! Более того, его действия были настолько несправедливыми, грубыми и наглыми, что Поклевский просто не мог этого стерпеть. Действительно, как мог он, богатый польский аристократ, друг Извольского и покойного короля Эдуарда VII, вынести подобные унижения? Он направил Нератову еще одну телеграмму, третью за этот день. Он заявил, что не разделяет взгляды Министерства иностранных дел (читай Нератова) на инцидент с Шоа' и не считает возможным выполнить его инструкции. Он предпочел бы уйти в отставку и вернуться в Санкт-Петербург.

Из Лондона граф Бенкендорф передал Нератову опасения британцев, что в Тегеране, в результате давления России, может прийти к власти ультранационалистическое правительство, а регент уйдет в отставку. Николсон жаловался, что анархия в Персии наносит вред британским интересам на юге страны, делает Грея уязвимым в парламенте. Бенкендорф призывал к политике компромисса между двумя державами и Персией; но Нератов, чувствуя поддержку царя, не обратил внимания на этот совет. Не больше внимание он обращал на британского поверенного в делах в Санкт-Петербурге О'Бейрна, которому сообщил 19 октября, что, хотя Россия еще не приняла решение о «крайних мерах», но возможность отправки в Персию войск, если ситуация не улучшится, не исключена.

В телеграмме Поклевскому, отправленной 22 октября, Нератов еще раз подтвердил свою поддержку действиям Похитонова, в которых он видел «только правильное понимание и исполнение им своих обязанностей». Нератов считал, что между посланником и консулом нет принципиальных разногласий, просто Поклевский выбрал более мягкий тон. Персам необходимо преподать урок, и Поклевский получит русские войска, которые придадут вес его требованиям. Что же до мнения персов, «не следует забывать, что персы уступают только силе и объясняют каждую уступку себе слабостью противной стороны». (Царь заметил на полях: «Очень хорошо».)

В четвертой телеграмме за тот же день Нератов поручил Поклевскому проинформировать персидского министра иностранных дел о взглядах России, вернуть персам ноту с требованием об отзыве Похитонова и Петрова, потребовать извинений перед русским консульством за нанесенные его служащим оскорбления и немедленного вывода шустеровских жандармов. Наконец, в личной телеграмме он заявил, что нельзя дальше откладывать представление русских требований персам. Что же касается просьбы Поклевского о том, чтобы покинуть Тегеран, он не может ответить согласием без разрешения царя, которое невозможно получить быстро.