«Оттепель» была недолгой. В 1861 г. в связи с выступлением студентов был закрыт Санкт-Петербургский университет. Петропавловская и Кронштадская крепости были переполнена. Костомаров тоже был арестован и доставлен к генерал-губернатору. Более никогда он не имел возможности преподавать. Чиновники не позволили ему поступить ни в киевский, ни в харьковский университеты.
Тем не менее, 60-е годы стали началом массового громадского движения (украинофильства). В нем имелось и радикальное крыло, представленное «Хлопоманами» — студентами, демонстрировавшими свое единство с народом. Они переодевались в национальные одежды, ходили по селам, собирали народные песни, занимались организацией сельского образования. Но многие настороженно смотрели на их деятельность, особенно польская шляхта Правобережья. Вскоре хлопом-аны попали под полицейский надзор, были несправедливо обвинены в участии в польском восстании 1663–1664 гг. и прекратили свою деятельность.
Второе направление громадского движения носило культурно-просветительский характер. Лидером этого направления был Н. Костомаров. Его участники открывали школы, библиотеки, читали публичные лекции. Попечителем киевского округа в то время был выдающийся русский врач Н. И. Пирогов, поддерживавший начинания громадцев. Пирогов отличался не только полнейшей веротерпимостью, но и уважении ко всем народам, входящим в состав его округа. Громадны не преследовали политических задач и не были сторонниками террора.
Борьба с украинским национальным движением
Тем не менее, царское правительство усмотрело в украинском национальном движении угрозу. По инициативе Киевского цензурного комитета в 1863 г. было разослано предписание управляющего министерства внутренних дел России П. А. Валуева, «чтобы дозволялись в печати только произведения на малороссийском языке принадлежащие к области изящной литературы». Пропуск цензурой «книг на том языке религиозного содержания, учебных и вообще назначенных для первоначального чтения народа» приостанавливалось вплоть до дальнейших распоряжений. Предписание, хотя и данное тайно только в определенные инстанции, было высочайше одобрено императором Александром II. «Никакого отдельного малороссийского языка не было, нет и быть не может» объявлялось в документе. Есть только малороссийское наречие, которым пользуются простолюдины и которое не что иное, как русский язык, испорченный поляками. Попытки создания «украинского языка», перевода на него Нового завета и т. д. рассматривались «порождаемыми стремлением обособить украинский язык и доставить здешнему народу возможность обходиться без употребления общерусского языка». Подчеркивалось, что это «явление это тем более прискорбно и заслуживает внимания, что оно совпадает с политическими замыслами поляков и едва ли не им обязано своим происхождением». Следует учесть, что документ принимался в разгар польского восстания 1663–1664 гг. При этом, как ни парадоксально, концепция украинского языка, как испорченного русского, была широко распространена как раз среди поляков, которые, объявив целью восстания восстановление Речи Посполитой в границах 1772 г, остро реагировали на украинские автономные заявления. Только министр народного просвещения А. В. Головнин выступил категорически против запрета. Он писал, что «старание литераторов обработать грамматически каждый язык или наречие и для чего писать на нем и печатать весьма полезно в видах народного прсвещения и заслуживает полного уважения». Он отмечал, что если «книги, писанные на малороссийском языке, употребляются как орудие для антирелигиозной или политической пропаганды, то цензура обязана запрещать подобные книги, но запрещать их за мысли, в них изложенные, а не за язык, на котором писаны». Однако голос министра услышан не был.