– Молва верна, но в сей час недосуг беседы ладить, сыновья. Светает! А с зарею Креславе след ступить на свой Путь. Потом поведаю о ней, скачите!

– Верно ли молва идет, будто она о трех очах? Будто во лбу есть око? И будто она зрит сквозь стены и пространства; сквозь Время?

– Молва верна, но в сей час недосуг беседы ладить, сыновья. Светает! А с зарею Креславе след ступить на свой Путь. Потом поведаю о ней, скачите!

– Вот бы глазком одним взглянуть! – возжегся Ярополк, и с ним Олег не отставал.

– Дозволь, одним глазком? Пока жива? Не то молва людская не всегда права. Иные говорят, она суть зло, суть воплощенье тьмы. Иные же напротив твердят…

– Добро! – смирился Святослав, – Я покажу Креславу… Но токмо позреть ее доступно лишь тому, кто зряч, кто видит звезды днем – суть Гоям. Гои вы ли есть, добры молодцы?

– А любо испытать! – возрадовались братья. – При бабкином дворе уж нету Гоев, все более попы, чернец да Лют Свенальдич. Живем – гадаем: то ль Гои мы, а то ль изгои. Вот когда в опале жили, в Родне с матерями, там ведали, кто мы.

На змиевом валу, за шатрами, на помосте стояла ладья смоленая, обложенная хворостом и жаркими дровами из берез. Дружина Святослава уж на ногах была, стояла полукругом подле и взирала то на светлеющее небо, то на суденышко, приготовленное, чтоб плыть в Последний Путь. Все ждали срока – первого луча, который выкрасит восток багровым цветом – цветом огня Ра.

Из ковыля в тот час явился странник Мал и, в тайне подобравшись ближе, затаился: что русь затеяла? Кого на небо снаряжают? Вот если б изловчиться и запрыгнуть в сию ладью! И Путь бы был!..

А русь стояла и ждала чего-то. И в судно никого не вносили, не воскладали никакой снаряд – оружия не клали, и жертвенную куру не зарубили, и даже травы Забвения не бросили ни былинки. Пустой стояла ладья!

Но с первым солнечным лучом, когда смолкли ночные птицы, а дневные только просыпались, вдруг вспыхнул хворост сам – ей-ей, не поджигали! – все разгорелось жарко: дрова, ладья, и бездымный пламень столбом поднялся в небо.

И глас послышался оттуда – суть улетающий ко звездам:

– Прощай, мой сыне Святослав!..

Огонь сей видим был и от стен киевских. И будто кто-то слышал глас, но молва текла, де-мол, звезда-комета пронеслась. Однако раджи племени раманов застыли в тот миг, и хоровод распался. А старая Карная перстом крючковатым указала в небо и промолвила:

– Трехокая Креслава ушла к старому князю. Знать, в сей час молодой явится.

Только ее никто не услышал, поскольку киевляне обнаружили, что город заперт! Затворены все ворота на крепостные железные засовы, будто ворог подступил к Киеву. И поднялся ропот, шум невообразимый, особенно когда позрели на стенах наемную дружину и самого Свенальда.