– Ты разрешил наш спор, – промолвил большеголовый, дождавшись, когда уймутся рохданиты. – И оживление внес… Не напрасно столько лет трудились все мои прочие сути. Ты достойный каган!

– И что же теперь, растрачивать на славян ценности Высшей Власти? – ворчливо спросил тот, что был в чалме. – Это же против древних правил…

– А есть иное средство погасить огонь? – сидящий во главе стола наполнил из кувшина свой кубок.

– Средств довольно. Мор, потоп, египетские страсти… Или трава Забвения, которую они, как жертву, богу .воздают! Только не отрава, коей торгуют гости из обезьяньих стран, а та, что собрана на тропе Траяна. Поскольку они внуки божьи, то помнят ее дух и, его вкушая, коротают Время, пребывая в лени и беспечности. Сиим бы след воспользоваться…

– Но где же взять травы, коль нет дороги по тропе Траяна? – заметил лапотный. – Иль ты ходил по ней?

– Пустое все! – прервал спор сидящий во главе. – Эклектикой займетесь на досуге… Я склонен верить своей второй сути и богоподобному. Не ценности свободы им нужны, а Высшей Власти. Иного зелья против воли нет. Ну, какая моя суть не согласится с этим?

В подзвездном пространстве наконец-то повисла тишина. Большеголовый рохданит взглянул на кагана.

– И так, богоподобный, придется на Русь надеть златые путы. Они бедны, и даже бояре почти нищи, а вкупе с этим склонны к созерцанью и лености и без травы, и примут дармовое злато. Дай его, кому нужно дать. Кто с первого раза не возьмет, добавь и больше дай. Коль снова отклонит твою руку – добавь еще. И так, покуда не протянет длань. Опутай, заплети и повяжи их златом! Но не просто дай, а научи, как в рост давать. И пусть дают друг другу и своим. князьям. Кто дал свое злато, чтоб прирастить его, тот ни о чем ином уж и не станет думать, как вернуть его с прибытком. И пусть приращивают состояние, а от него склоняются жить в роскоши. Огонь воли – огонь великий, должно быть, ты убедился в этом, богоносный. Однако он идет от скудной жизни и лишений. Появится богатство на Руси, и злато станут , тратить не только ритуально, для украшения оружия, доспехов и женщин, но и для одежд обыдённых, жилищ, посуды и утвари – и пропадет их воля. Ибо кто привык вкушать со злата, тот не возьмет в руки деревянной ложки.

– Князь Святослав непредсказуем и жесток, – дождавшись, когда умолкнет рохданит, промолвил каган. – Царей свободы он гузам подарил!

– И это нам известно, – прервал большеголовый. – Если начнет притеснять или казнить за то, что деньги в рост дают и в роскоши пребывают подданные, пусть твои люди станут кричать о варварстве, о дикости и жестокости нравов. Кричать так громко, чтобы весь мир услышал. И сам рассылай послания к царям. Все знают, ты богоподобный и свободолюбивый; тебе поверят. Ну а теперь иди. У нас тут еще Много дел. След обсудить, как поступить с Царь-градом. Ты слышал, верно, Константин не лукавства ради, а воистину решил жениться на русской княгине. А еще в Персии с наследником престола просто беда и эфиопов надо б наказать… Ступай и делай, как сказал!