— Здравствуйте, уважаемый гражданин чекист Марейкис, — заговорил он шипучим голосом. — Не думали, верно, что встретимся? А я — вот он, весь перед вами! Или забыли Лубянку? Забыли кабинет на третьем этаже?!

Стрелков набрал в рот слюны и, приблизившись, плюнул Чену в лицо.

Чен достал платок, вытер лицо, ни один мускул в нем не дрогнул.

— Я протестую, — сказал он тихо. — Что это такое, Кирилл Николаевич?

Стрелков ударил его наотмашь — ребром ладони по лицу. Хлынула кровь из носа.

— Я те попротестую, — прохрипел он. — Я те, суке, попротестую!

— Успокойтесь, — сказал Гиацинтов, — поменьше эмоций. Спасибо вам, Сергей Дмитриевич. До свидания.

Стрелков вышел из кабинета.

— Послушайте, милый товарищ Марейкис, — заговорил Гиацинтов, — не считайте нас олухами. Вы свою партию проиграли. Хотите жить — давайте говорить откровенно. Ну как?

— Тут какая-то чудовищная ошибка, Кирилл Николаевич, право слово!

— Пеняйте на себя. Сейчас вас станут пытать. А как же иначе прикажете поступать? Не гуманно? Согласен! Так помогите мне не быть жестоким. Вы делаете нас зверьми, вы, а не кто-либо другой.

Вошли пятеро. Они зажали руки и ноги Чена в деревянные колодки и разложили на столе набор тупых игл.

— Они сейчас будут вгонять вам иглы под ногти. Это больно, очень больно, — медленно говорил Гиацинтов, продолжая заниматься своим маникюром. — Начинайте, ребята.

В кабинете стало тихо. Гиацинтов отложил пилки, и, когда иголка стала входить под ноготь большого пальца, оставляя багровый след, он весь подался вперед, впившись глазами в лицо Чена. А Чен сидел недвижно, лицо его словно окаменело, только зрачки глаз стали расширяться.

— В мизинчик, — тихо попросил Гиацинтов, — это больней, когда в мизинчик, там мясцо молоденькое.

И снова он весь подался вперед, а Чен продолжал сидеть замерев и смотрел широко открытыми глазами сквозь полковника, который кусал губы и часто дышал, наблюдая за иглой, входившей в мизинец.

— Ну! Ну же! — говорил Гиацинтов. — Ну, зачем ты нас всех мучаешь? Ну, скажи нам что-нибудь…

Чен ответил утиным, крякающим голосом:

— Это ошибка, я ни в чем не виноват.

Сказал он это очень быстро, потому что боялся сорваться на крик.