— Вы с ума сошли! — тихо сказал цензор.

— Не надо таких трагичных интонаций. Когда я работал в пресс-группе Колчака, мы не боялись печатать правду. И потом — почему красные говорят беспощадную правду о своих трудностях и поражениях, а мы обязаны молчать?

— При чем здесь красные? Меня они меньше всего интересуют!

В кабинет без стука вошел Гиацинтов. Он дружески обнялся с Исаевым, пожал руку цензору, упал в кресло, забросил ногу на ногу и спросил:

— Он вас давно пытает, наш доблестный страж государственной тайны? Не обижайтесь, Макс. В общем, он прав. В эти дни можно было бы обойтись без разоблачений. Меня интересует, кто это вставил в номер?

— Я.

— Ну, перестаньте, старина, это не так смешно, как вам кажется. Красные наверняка сейчас передают содержание статьи в Москву.

— Зачем им это?

— Позлобствовать, похихикать над нашими горестями.

— Досадно, конечно, но статью поставил в номер я.

— В обход цензуры?

— Когда я верстаю номер, то думаю о газете, а не о цензуре.

— Кто писал статью?

— Черт его знает.

— Где текст?

— Валяется в редакции.

— У кого?

— По-видимому, у метранпажа.

— Метранпаж у нас. Он клянется, что подлинника в типографии никто не видел после набора.

— А, ерунда какая…