Пологий подъем, дорога повернула к самому берегу Сиваша. Автомобиль легко, бесшумно съехал в балку. Звуки артиллерийского боя на Перекопе стали глуше. Впереди замаячили черная колокольня и крыши хат. Это была Владимировка. Здесь находился штаб Пятьдесят второй дивизии. В этом штабе Фрунзе и его спутники пробыли не более пятнадцати минут. Начальник дивизии был на той стороне. Телефонная связь все время была хорошая, а только что оборвалась. Подтвердились сведения, полученные в Чаплинке. Начальник штаба докладывал о тяжелом положении дивизии и о том, что повозки застревают на Сиваше, тонут в грязи. Фрунзе напряженно слушал и осторожными прикосновениями пальцев смахивал с папахи осевший на ней сизый пепел.

— Сейчас собирайте все, что есть, все — туда! Патроны, вода, пища там нужны непременно в эту ночь. Ждать рассвета — все потерять. Любыми средствами переправляйте обозы. Нет подвод, повозки вязнут — несите на плечах. Связь восстановить во что бы то ни стало.

Фрунзе надеялся, что строгановский штаб имеет связь с тем берегом. На ходу застегиваясь, он вышел на ночную улицу, ступил на подножку теплого, пахнущего бензином автомобиля и сказал почти в самое ухо Гусеву:

— Если там, за Сивашом, сейчас поднимутся, то к утру вал будет взят и положение сивашской половины армии резко улучшится.

Мелькали голые черные, словно обугленные, тополи И акации. Слабо белевшая в темноте ровная дорога вывела в степь и после пологого подъема опять побежала вдоль берега до самой Строгановки. Вот уже показались ее редкие огоньки. Адъютант поглядел на светящиеся часы: время к полночи.

6

Строгановка не спала. В улицах маячили повозки, люди в буденовках, двигались огоньки фонарей, пылали факелы. У колодца с журавлем гремела бадья, лошади скользили. В поповской беленой хате не было никого из командиров дивизии. Все — на берегу.

На сивашском обрыве мелькал желтоватый огонек в оконце в одно стекло, то и дело мигал — заслоняли спины. На дороге сгрудились запряженные повозки, слышались торопливые голоса многих людей. Привязанные к стволам двух акаций, стояли оседланные кони.

— Здесь и расположимся, — сказал Фрунзе. — Самая выгодная точка.

В тесной хатке стоял невообразимый шум, кричал телефонист, кричали начальники служб, предлагавшие какие-то крутые меры, все требовали людей, подвод, патронов, распоряжений. Трудно было расслышать отдельные голоса, а в сизой махорочной туче невозможно было что-нибудь разглядеть.

— Тише! Попрошу тише! — крикнул Фрунзе. — Что это у вас как в парламенте? Работать спокойно! Начальник штаба, слушаю вас!