Другой бросил карты, крикнул:

— Он верно говорит! Тем более, господа, что без валюты нечего делать в Турции. Но он дурак! — И зло к Олегу: — Иди к черту, не растравляй!

Наступая на людей, подоспел разгоряченный, выпивший, бешено веселый Кадилов.

— Что за митинг? Ты, Олег? Опять? Сейчас же иди ложись! Ты болен! Он болен, господа!

И вот теперь, когда почти невозможно Олегу вернуться на материк, решимость вернуться поднялась высокой волной. Эта волна уже будто несла его в Севастополь. Так чувствовал Олег, стремительно продираясь к борту, чтобы прыгнуть в одну из лодок, возвращающихся в город. Кадилов догнал Олега и пьяновато-жалобно заговорил:

— Меня покинуть? Не пущу к большевикам… — Достал из кармана галифе револьвер. — На, Оля, лучше пулю себе в лоб, на, застрелись, покинь меня, оставь…

Олег оттолкнул его руку:

— Иди к черту, пьяный дурак! Кто-то напугался:

— Эй вы там, не балуйтесь, еще подстрелите!

Кадилов не слушал, свободной рукой обнял Олега, нежно, печально поцеловал в щеку.

— На, покинь меня, покинь друга…

Олег ускользнул от него, зачем-то сорвал с себя фуражку… Хорошо бы по веревочной лестнице спуститься в лодку, но где взять ее? Просить у матросов — на это уйдет много времени. Пробравшись к борту, Олег прикинул, где безопаснее прыгать в море. Слышал — Кадилов пробирался следом, угрожающе бормотал:

— Не смей, не пущу! Убью!

Но Олега ничуть не тревожила его угроза. Главное сейчас — в лодку. Вот свободная лодка. Расчетливо Олег скинул шинель, примерился и бросил ее в лодку, у самого корпуса парохода. С ясным сознанием перелез через низкий борт и, отпустив руки, полетел вниз. Легко и пусто стало в груди… Ударило о воду. Все тело обняло вязким холодом.

На палубе видели и слышали, как вслед за падением человека за борт какой-то офицер — это был Кадилов, — размахивая револьвером, проломился к борту, бессмысленно-злобно оскалился и с воплем: «Изменник! Застрелю!» — начал стрелять в море. Над волнами качалась чья-то голова. Куда ложились пули, не было видно. Какой-то человек подошел сзади и крепко, со злостью ударил по руке, револьвер бултыхнулся в море.

* * *

Олегу казалось, что он быстро плывет. Слышал выстрелы, но не понял, что стреляют в него. Вдруг будто злая рыба цапнула за ногу. Затем вонзила зубы в руку, и так больно, что потемнело в глазах. Все крепче рыба захватывала, потащила в ослепительную алую и фиолетовую, с тысячами золотых брызг, бездонную пропасть…

Лодочник увез в Севастополь неожиданно попавшую к нему в лодку офицерскую, почти еще новую шинель.

4

Феся сделала, как решила… Лиза говорила ей: