— Написал.

— Читай.

Дынька встал посреди комнаты и торжественно продекламировал:

— Почему замолчал? — спросил Макар.

— Уже все, — промолвил Дынька. — Цифры не влезают в стих…

— Не умеешь столбиком, так пиши в рядочек, — посоветовал Подогретый. — Жаль, мне хотелось, чтобы так, как в песне, было. Учился ты, Дынька, в школе, секретарем сельсовета работаешь, депутатом тебя избрали, а стихи написать не можешь… Чтоб к утру была мне статья.

Мирно спала Сосенка, не ведая, что ночь, в которую взялся Олег Дынька за перо, станет для нее исторической. Собственно, об этом не думал и Дынька. Он просто выполнял приказ Подогретого: на двух листках ученической тетради описал, как работает комплексная бригада Нечипора Снопа. На бумаге было больше цифр, чем слов, но Дынька по опыту знал, что вышестоящие организации любили цифры.

Утром Макар Подогретый заверил написанное печатью и велел Ивану Лисняку проследить, чтобы письмо было отправлено немедленно. Именно в этот день в область ехал начальник почты, и Лисняк передал ему конверт.

И вот наступила вторая ночь. В конторе колхоза прозвучали настойчивые, длинные телефонные звонки. Из области добивались Сосенки корреспонденты газет и радио. Из Косополья позвонил Бунчук и приказал посыльному доставить к телефону Коляду и Подогретого — живых или мертвых. Корреспонденты требовали Нечипора Снопа, Гайворона и Дыньку. Встревоженный посыльный через полчаса приконвоировал в контору перепуганного Никодима Дыньку, а сам побежал за Колядой.

Дынька взял трубку и услышал:

— Алло, здравствуйте, товарищ Дынька! Статью получили. Сегодня даем в номер на первую страницу, сто пятьдесят строк! Сверху на шесть колонок — шапку. Слышите?! Чтобы бросалось в глаза и все знали… Алло, алло! Товарищ Дынька! Дынька! Станция…

Старый Дынька, смертельно перепуганный, пошатнулся и сел на лавку. Он хотел удрать, но ноги не слушались… «Пропал!» — мелькнула мысль. Уже и там узнали о шапке, а сколько лет прошло…

Трубка висела и качалась на черном перекрученном шнуре. В ней что-то трещало, шипело, а старому Дыньке чудилось: «ш-ш-шап-п-п-пка…»

Было это лет двадцать пять назад, когда Никодим Дынька поехал с делегацией колхозников-ударников в Москву на экскурсию. Первые три дня ездили по городу, по музеям, а потом их пригласил к себе нарком. Пришли они в большущий, залитый светом дом. Все стены в зеркалах. Увидел себя Дынька и растерялся: такой он был чудной в своей старой бараньей шапке. Снял Никодим шапку и затолкал под кожух. Шли они длинными коридорами, потом разделись, а затем уже и к наркому. Поговорили с час, напились чаю и распрощались. И, уже одеваясь, спохватился Дынька, что нет шапки. Осмотрел все углы, повыворачивал карманы — как в воду канула. А на улице гудела метель.