Обо всем этом Ольга Аркадьевна должна была сказать детям, но тихая Сосенка с живописными садами, мечтательными полями, счастливая Наталка на голубой тележке поколебали намерение матери. «Пусть побудет тут до осени, — подумала она, — лучшего курорта и не придумать…»

…Васько добросовестно нагрузил тележку ящиками с лимонадом, книгами, газетами и подъехал к хате.

— Наташа! — позвал он.

Никто не ответил. Замотав вожжи на опорку, он ловко перепрыгнул через перелаз и побежал в хату. Наташа лежала на топчане бледная, с посиневшими губами.

— Наташа! — крикнул Васько.

Она открыла глаза и прошептала:

— Подай таблетки и воды…

Васько сделал все, что мог: нагрел воды и положил ей на ноги грелку, тер похолодевшие руки.

— Легче тебе? Легче? Наталочка, я позову Платона… Я быстро.

Она отрицательно покачала головой.

Васько просидел возле Наталки до полудня. Она лежала, вытянувшись в струнку на твердом топчане, и тяжело дышала. Васько пооткрывал окна, двери, и Наташе стало легче. На бледных щеках пробился еле заметный румянец, руки потеплели.

Смерть отступила.

— Вася, поезжай на поле.

— Я тебя одну не оставлю.

— Мне уже лучше. — Наталка пыталась улыбнуться. — Ты поезжай, ведь там ждут.

— Кто?

— Люди… Люди ждут, — она была абсолютно убеждена в том, что в каждой бригаде беспокоились, почему нет Наталки и ее голубой тележки. — Только Платону не говори ничего. Скажешь, что у меня много работы… А завтра я поеду… Обещаешь?

Васько из всех сил гнал буланую лошаденку. Он должен сказать Платону обо всем, Наташу нельзя оставлять дома одну… Пусть вызовет с практики Галину, привезет врачей. Быстрее к Платону, быстрее!

— Но, но-о! — подгонял он лошаденку.

Надо было переехать через балку, а там уже сразу начнутся поля. Васько потянул вожжи, ударил кнутом лошаденку, она от неожиданности рванулась куда-то в сторону, тележка заскрипела, встала на дыбки и перевернулась. Зазвенело разбитое стекло, рассыпались книжки, конфеты и мокрые от лимонада сигареты. Васько растерянно посмотрел на красные колеса тележки, на сломанную оглоблю и заплакал. Буланая лошаденка грустно покачивала головой, будто сочувствовала горю Васька.