Текля церемонно поздоровалась, не забыв откинуть уголок платка, чтоб был виден орден.
Обед проходил весело и непринужденно. Турчин и Долидзе чувствовали себя как дома, а Платон ждал, когда Сноп начнет атаковать Турчина. Но Нечипор Иванович вел с Турчиным мирную беседу о новом сорте пшеницы, которую вырастил Ремесло; а женщины расспрашивали у Отара, как у них справляют свадьбы.
Савка подливал в рюмки и неизменно провозглашал:
— Будьмо!
Потом, как всегда, Кожухарь начал петь и был весьма доволен, что и Турчин и Долидзе знали его песни.
— Этот Кожухарь перебьет нам всю затею, — отозвал Чемерис Нечипора на кухню.
— Пусть поют. Дот что, Савка, передумал я… Турчин и Долидзе у нас в гостях, — сказал Нечипор, — и негоже вступать с ними в пререкания или просить что-либо за рюмкой. Будет собрание, там и поговорим, — а за столом гостям почет.
— Пусть будет по-твоему, — согласился Савка. — Пойду хлопцам скажу, чтоб не поднимали аграрного вопроса…
На рассвете Гайворона разбудил Кожухарь.
— Платон, иди посмотри, что они наделали! — кричал он в открытое окно.
Гайворон быстро оделся и сел в «Запорожец» Михея, еще не совсем понимая, что произошло.
— Что там? — старался быть спокойным.
— Захватили бульдозерами мое опытное картофельное поле и кукурузу. Если не остановим, то все смешают с землей.
— Я ж договорился со строителями, что дорогу они будут прокладывать через луга, пока мы не соберем урожай.
— У них свои планы.
На открытом картофельном поле стояли два бульдозера, третий чернел в высокой кукурузе, за дорогой. Платон увидел изломанные стебли, из земли торчали крупные желтые початки, будто зубы мертвецов, валялась перемешанная с ботвой пожеванная гусеницами картошка.
— Это ж мой опытный участок, как они могли? — Кожухарь чуть не плакал. — Я этот сорт на морозостойкость испытывал… Три гектара пропало… А кукурузы сколько!
Платон поехал в контору, позвонил Турчину. Его не было. Дежурная сказала, что начальник и Долидзе ночью выехали в министерство. Позвонил Мостовому:
— Галина, где Саша?
— Еще ночью уехал в «Заготзерно».