Васько отряхивает Тимкин пиджачок:

— Спасибо тебе, верный Санчо! Иди встань вот там возле берега и смотри, чтобы Коза не приплелся.

Тимка немножко обиделся, что Василь назвал его каким-то чудным именем, но, вспомнив, что было сказано «верный Санчо», успокоился. Скорее всего, этот Санчо был разведчиком или партизаном. А если так, то Тимка готов стоять возле этого ветряка три дня, чтобы никто не помешал Лесе и Ваську.

— Знаешь, Вася, я тоже с тобой поеду, — решила вдруг Леся. — Вдвоем веселее, и, возможно, я тебе чем-нибудь помогу.

— А тебя отпустят? — засветились радостью глаза Васи.

— А я расскажу обо всем маме… И она отпустит.

— Только предупреди, чтобы Платону не проговорилась.

— Хорошо. А что ты скажешь Платону?

— Я… я скажу, что поеду в Киев, — прикидывал что-то в голове Васько. — Скажу, что куплю себе пальто на зиму, деталей разных для приемников.

— Отпустит?

— Почему ж нет? Он мне сам когда-то советовал поехать.

— А деньги есть у тебя, Вася? Если нет, так я попрошу у мамы, — сказала Леся.

— Платон отдает мне всю зарплату, деньги в столе лежат.

Добрый седой дедок, позевывая, высунулся из окошка и посмотрел на Васька:

— До Винницы? Скажем, скажем, усе скажем… Два? Бери простые, нечего к плацкартам привыкать, — громыхнул компостером и подал два билета.

Прекрасно ехать в плацкартном или общем вагоне. Чай горячий подают. Столько можно увидеть людей, столько услышать интересных разговоров!

В этих веселых вагонах едут люди с не очень набитыми кошельками, к вагонам-ресторанам на ходу не пробираются, едят взятое из дому, на остановках выскакивают с чайниками и бутылками за водой. Знакомятся в вагонах быстро, общий язык находят сразу: час-другой — и будто сто лет знают друг друга.

— Я где-то видел вас, но не помню где.

— И я вас видела… Вы, случайно, не Мартына Самовяза сыночек?