Миссис Уилкотт завизжала:

— Боже мой!

— Воу! — закричал Томми.

— Помогите мне, — едва выговорил Силвэниес, лежа в самом низу лестницы. — По-моему, у меня сердечный приступ.

Когда «скорая помощь» уехала, папа закрыл входную дверь и запер ее на замок.

— Вот как бывает, — сказал он, когда мы поднимались наверх. — Все это печально.

— Печально для нас, — сказал дядя Фрэнк. — Он же собирался уехать через несколько дней. Господи, а все из-за этих его чертовых ботинок.

У Силвэниеса не было сердечного приступа. Он сломал ногу, и теперь лежал в папиной постели. Когда мы вошли в комнату, тетя Бесс охлаждала ему лоб влажной тряпкой и щедрой рукой отмеряла дозу «севен-ап» для лечения ног, наливая питье в стакан, протянутый ей Силвэниесом. Фельдшер со «скорой» хотел отвезти его в больницу, чтобы сделать рентген, но Силвэниес отказался, говоря, что у него слабость и что он съездит туда на следующий день.

— Боже мой! — сказал дядя Фрэнк, увидев ноги Силвэниеса. — Это самые уродливые ноги, которые я когда-либо видел. — И он выбежал из комнаты, зажав рукой рот.

Ноги у Силвэниеса были и в самом деле некрасивые. Длинные, костлявые и с огромными шишками у пальцев. Их отталкивающий вид только усугубляли ногти на больших пальцах, желтовато-рыжие и так сильно обломанные, как будто пальцы ему глодало какое-то чудовище. Сломанная нога торжественно покоилась, водруженная на гору подушек, разложенных тетей Бесс на постели. Чуть ли не каждую секунду тетя Бесс нежно обтирала и ее тряпочкой.

Силвэниес вздохнул и через соломинку втянул глоток «севен-ап». Теперь это был печальный змей. Обильные волосы спутались, красные губы вампира потеряли цвет и чуть розовели, как у покойника.

— Боюсь, Фрэнк прав. Я всю жизнь пренебрегал своими ногами, даже больше, я совсем не жалел их.

— У всех такие ноги, какие есть, — сказала тетя Бесс, подливая ему в стакан «севен-ап». — И я о своих не думала. У меня столько всего, о чем надо думать.

— Верно, как это верно! — согласился Силвэниес. — Даю слово, что с этого момента я положу конец такому отношению к своим ногам. Клянусь, что буду относиться к ним с уважением, которого они достойны. До сих пор это были два отростка, не имевшие права голоса, но они заслужили, чтобы я обратил на них внимание. По крайней мере, собираюсь чаще стричь ногти на больших пальцах.

— Если хотите, могу сделать это, — сказала тетя Бесс.

— Вы святая, — ответил Силвэниес. И втянул глоток своего питья.

— Все, наверное, из-за тех ботинок, — сказала тетя Бесс, обтерев ему подбородок.

— Да, — согласился Силвэниес. — Они такие громоздкие.