— Может, съездить в Юту? — спросил он. — Ты когда-нибудь бывал в Юте? Там мормоны. Ребенку у них там, наверное, здорово расти. Там горы, озера. Народу немного, и мормонов считают хорошими людьми. Они не суют нос в чужие дела.

— Я хочу домой.

— Домой? — переспросил Бобби Ли. Он отложил карту и повернул ключ зажигания. — Дом там, где сердце. Ты не знал? Неужели твое сердце сейчас не со мной? Не с твоим кровным отцом? — Он еще раз отхлебнул из бутылки, держа ее одной рукой, а вторая была на рулевом колесе. — Надо торопиться, мы и так много времени упустили. Мы же не так-то много говорили на тех встречах. Эти кровопийцы-адвокаты на нас глазели. Мне всегда было неловко, да и тебе тоже. Поэтому думаю, у нас есть полное право побыть вдвоем без свидетелей.

— Потом я поеду домой?

— Посмотрим, как все пойдет. Давай купим что-нибудь поесть.

Мы остановились у ресторана на обочине шоссе и сели в отсек в самом конце зала у стены. Сделав заказ, Бобби Ли сказал, чтобы я пересел; он хотел видеть дверь.

— Мне надо видеть, кто входит и выходит. Я люблю смотреть на людей.

Я попытался есть блины, которые он заказал, но у меня разболелся живот, поэтому съел немного бекона и выпил воды. Бобби Ли ел свои чизбургеры, как кролик, втыкая в них два передних зуба и громко проглатывая куски. Мирное выражение лица исчезло, и на его место пришла неприязненная натянутость.

— Что ты думаешь о моем жирдяе-брате Карле?

— Он хороший.

— Да уж, хороший. Задница еще та. Всегда таким был. Зачем я бензин тратил, чтобы к нему заезжать? Он всегда меня учит. Никогда мы с ним особенно не общались. Братья обычно ладят друг с другом. Но не мы. С ним трудно. Знаешь, что такое «вредный человек»? Это тот, который всегда все делает назло и наоборот. Задница, одним словом. Он никогда не уживается с другими людьми. Такие никогда не женятся и живут в маленьком домишке в какой-нибудь лесной чащобе. Неудачник, вот он кто.

Подошла официантка с пивом для Бобби Ли. Пока она наполняла мой опустевший стакан, за соседний с нами столик сел крупный мужчина в голубой спецовке и бейсболке и взял меню.

— Ну, так как это, быть богатым и все такое? Старик купил тебе хоть что-нибудь? Надеюсь, купил, ведь он выиграл сто девяносто миллионов, дерьмо такое. Я читал, что он взял это все одним чеком. Одним чеком. Жмот вонючий. Он же пальцем не пошевелил, чтобы получить такие деньжищи. Это же деньги налогоплательщиков. Он должен был разделить их с другими, сделать и других счастливыми. Что он делает с этими деньгами?

— Не знаю.

— Не знаешь, вот как. А я знаю, что бы сделал. Потратил бы их, хотя все их растратить сложно. Купил бы большой дом и ранчо или ферму. И платил бы наличными. Никаких там залогов или ипотек. «Эй, парень, подойди сюда!», и давал бы ему деньги в руки.