Наверное, много бы еще полезного из этого монолога почерпнул для себя Виктор Смирницкий, если бы за дверью, ведущей в радиостанцию, не возникли шум, и гам, и даже крики.

Дверь с треском распахивается (что строжайше запрещено Стародубцевым), и на пороге возникает радист, и уши его пылают пуще обычного. За радистом сомкнутыми рядами, сияя, толпится вся гопкомпания, явно желая войти.

— Товарищ, полковник! Виктор Васильевич! — орет Вовочка, — Виктор Васильевич, вот она! Пришла наконец!

Володя яростно размахивает над головой листом бумаги обычного формата.

— Кто? — недоумевает Стародубцев. — Кто пришел?

— Да радиограмма же! — вопит радист. — То есть он — приказ! Читайте!

Стародубцев берет листок из скачущих пальцев радиста и надевает очки.

Он снова перечитывает. И протягивает листок Смирницкому.

— Вот он — приказ о передислокации в сторону горизонта, — говорит Стародубцев. — Может быть, это для кого-то начало? А? Как считаешь, корреспондент? Хорошая тема..

Когда, как и почему приходит тревога?

Что мы знаем, об этом чувстве?

Иногда оно реально и имеет под собой основательную базу для переживаний и волнений.

Иногда кто-нибудь скажет всего лишь одно слово и даже не в твой адрес, и возникает острое ощущение чего-то тревожного и неспокойного на душе.

Но иногда ничего не бывает. Ровным счетом — ничего. А в самой природе возникает нечто, что заставляет сжиматься сердце в тревожном предчувствии.