Но у радиста не было времени обижаться на затертые шутки, он-то знал — Стародубцев шутить не любит. И потому Вовочка Орлов мгновенно возник в окошке, как, к примеру, кассирша в кинотеатре.

— Приказ был?

— Нет, Виктор Васильевич!

— От рации — ни на шаг! — повторил начальник, и разговор был исчерпан.

Радист плотно прикрыл окошко и вернулся на свое рабочее место. Иорданов по-прежнему возлежал, развалившись поперек девичьей койки Дятла. Делать было нечего, рация молчала, и потому неотвратимая атмосфера обычного трепа просто висела в воздухе. Затравил, как всегда, Иорданов.

— Паша, — сказал он, — знаешь, что такое фрайер?

— Еще бы, — хмыкнула Пашка. — Глянь в зеркало.

— Нет, — возразил ученый шофер-этимолог, — нет, я имел в виду не вульгарный жаргон, бытующий среди некоторой части водителей Москвы и Подмосковья, а истинный, так сказать, лингвистический смысл слова…

— Ну?

— Не нукай — не на большаке. Так вот «фрай-ер» в дословном переводе с языка Вольфганга Амадея Моцарта означает «Свободный жених».

— Да здравствует свобода! — вставил радист.

Иорданов жестом заставил его умолкнуть и продолжал:

— Ты только вдумайся, Паша: не просто — жених, а свободный…

— Это ты, что ли?

Иорданов печально покачал головой:

— Увы, нет. И на дядю Ваню тоже не смотри.

Но Пашка без женихов не могла.

— А кто же? Дятел? — спросила она, почти уверенная в точном попадании. Но разве можно было предугадать ход мысли Иорданова?

— Нет, Паша, — огорченно произнес он. — Самое время в зеркало смотреть тебе. Ты у нас свободный жених. Ты и есть фрайер.

Пашка озадаченно уставилась на Иорданова: