— Если бы у них были собаки, ему наверняка не удалось бы сбежать.

— Всю дорогу он думал только о себе да как сбежать… Не нравится мне этот тип.

— Ему повезло, ведь могли убить при попытке к бегству.

— Он сказал, что все вдруг запели. Можно допустить, что могли запеть.

Приехавшие первым грузовиком притащили лопаты. Какой-то мужчина в блестящей кожаной куртке показал, откуда начинать копать. Оставшиеся наверху разожгли костер.

— Нам туда спускаться? — кричит кто-то сверху.

— Не надо! — отвечает тот, кто руководит поисками, он копошится около нас, объясняет тем, чтобы оставались наверху, пока не удастся напасть на след. — Тут тесно.

Потом он подходит к нам.

— Вы доктор? — спрашивает он Людвпка.

— Нет…

— Поднимитесь наверх за доктором. Он должен был приехать на второй машине.

— Мне хочется здесь остаться, — говорит Людвик. — Здесь похоронен мой сын…

— Сейчас же идите наверх! Это долго продлится. Они лежат в разных местах.

— Я готов помочь, — бормочет Людвик.

— Вот и помогайте: зовите доктора. Без него нельзя начинать работу.

Он зол и внимательно следит за нами щелочками заспанных глаз.

— Дайте мне лопату… — просит Людвик. — Я приехал сюда не для того, чтобы отсиживаться в сторонке.

— Обойдемся без вашей помощи, — отвечает тот. — Идите наверх. Если вы здесь останетесь, остальные тоже захотят спуститься. Разве не видите, что тут и так тесно? Вы просто ничем не сможете помочь. Когда понадобитесь, будем выкликать всех по очереди. Ведь должен же быть какой-нибудь порядок. Все хотят сюда спуститься…

Он поворачивается и идет к копающим. Песок легко поддается, и уже заметны небольшие углубления. Мы снова карабкаемся по откосу, ноги подгибаются, земля при каждом шаге осыпается. Людвик карабкается на четвереньках, его огромные грязные сапоги прямо перед моими глазами. Наконец, уцепившись за траву, повисаем над обрывом, и кто-то, стоявший поблизости, протягивает руку. Лишь теперь можно вытереть ладони, разогнуть затекшие пальцы.

— Где доктор, черт побери? — кричу я. — Позовите доктора.