Видя, что нечисть уходит, Гвоздь вскинул пистолет.

Бах-бах! – выстрелил он.

Бах-бах! – выстрелил следом Кипятков.

Оба фээсбэшника попали в цель. Но собачий скелет продолжал улепетывать как ни в чем не бывало. Подбежав к кладбищенской ограде, он с ходу перемахнул ее. И был таков.

– Вот так номер, чтоб я помер, – сказал Гвоздь. – Ее даже серебряные пули не берут. Что ж это за тварь-то такая?.. Жора!

– Я!

– Обыщи гроб.

– Слушаюсь!

Капитан обыскал гроб.

– На дне гроба обнаружены следы пепла, – доложил он.

– Выходит, она сожгла тетрадь с заклинаниями, – сделал вывод майор и взглянул на поэта.

Афонькин был просто в шоке от всего увиденного.

– И это существо я любил больше жизни… – бормотал он.

– Успокойтесь, Володя, – сказал Гвоздь. – И постарайтесь вспомнить, какую считалку вы прочли своей невесте.

– Увы, не помню…

– Ну хотя бы одно словечко, – настаивал майор.

– Ой, да там сущая белиберда.

– А какая именно?

Афонькин наморщил лоб, вспоминая.

– Что-то типа – мени-пени.