Нет, немногое он знает о Даше…

Зазвонил телефон. Степан снял трубку, благословляя того, кто оторвал его от нелегких размышлений. На проводе был Буров, и Пахомов еще раз поблагодарил наше сумасшедшее время, которое не знает расстояний.

— Как чувствует себя молодой отец-молодец? — насмешливо рокотал баритон Бурова. У него, видно, было благодушное послеобеденное настроение, и Степана это разозлило.

— Мне не до твоих дурацких шуток! — оборвал он Михаила. — Ты почему в сводники записался? И как она тебя разыскала?

Буров, продолжая смеяться, выкрикивал в трубку:

— Не кипятись, а говори мне спасибо. Ты теперь отец.

— Какой, к черту, отец! Откуда ты все это взял?

— Отец, отец! Молва идет по Нечерноземью: вылитая Пахомова.

— Брось ерничать! — опять не сдержался Степан. — Расскажи толком, в чем там дело?

— Знаешь что, — голос Бурова стал серьезным, — это не телефонный разговор. Ты давай закругляй свой Север и прилетай сюда. Человек родился. Ему нужно имя. Да и тебе хватит там по гостиницам скитаться.

— Нет, я не могу, — растерянно протянул Степан. — У меня тут дела. Да и чего ты меня втягиваешь в эту историю? Ведь я могу здесь быть и ни при чем. Нет, нет. Ты ведь ничего не знаешь, — вдруг заспешил Пахомов, будто боялся, что Михаил сейчас же потащит его в загс документально оформлять отцовство. — Мало ли чего она тебе наговорила! Пусть мне скажет. Я знаю… И ты не распускай уши. И меня в дурацкое положение не ставь. Не ставь!

— Да кто тебя ставит! — вспылил Михаил. — Сам в карман залез и кричишь: «Держи вора!» — И, видно, поняв, что сказал слишком обидные слова, смягчился: — Ты пойми, олух царя небесного, пойми: меня она ни в чем не уверяла. А был у нас один с нею разговор еще тогда, когда она заезжала с Севера в Москву, и я понял… И ты не ломай голову. Приедешь, убедишься. А если нет, то можешь возвращаться на свой Север.

— Так она у тебя только один раз была, и ты ее больше не видел? А откуда же эти сведения?

— Из верных источников. Не сомневайся, — видно уже решил заканчивать разговор Буров. — Тебе надо обязательно самому сюда. И не тяни. Жги мосты и начинай новую жизнь с понедельника. У тебя адрес ее есть? Она у матери. Я тебя тоже жду, олуха.

Буров говорил так быстро, что Степану нельзя было и слово вставить. Возможно, и впрямь у него не было времени, а скорее всего он понял, что, чем дольше будет объяснять и уговаривать друга, тем больше тот будет упорствовать, цепляться за слова…

Пахомов потерянно сидел за столом перед телефоном. Не двигаясь, будто ожидая, что вот сейчас вновь аппарат зазвонит, Михаил скажет то, что он не договорил, и у Степана развеются все тревоги и сомнения.