И, видимо, довольная тем радостным удивлением, которое отразилось на лице Лены, объяснила:

— Он отставной полковник. Вполне порядочный человек. Леночка… Я ему буду хорошей женой.

— Тогда я должна была принести вам целую лужайку цветов, — рассмеялась Лена.

— Еще успеете, — успокоила ее Мария Михайловна. — Вы посидите, Леночка. Сейчас я допечатаю. Срочный материал, зарубежный. Идет в номер. — И доверительно шепнула: — А потом мы с вами поболтаем.

Мария Михайловна подвинула ей несколько отпечатанных страничек.

— Хотите, прочитайте. Интересно. Завтра будет в газете.

Лена взяла странички и сделала вид, что читает. Она осторожно наблюдала за Марией Михайловной. В движениях ее появилось что-то тонкое, приятное. Лена вспомнила редакционные остроты мужчин. Они называли Марию Михайловну то Одуванчиком, то Лошаком, и она платила им за это надменным презрением. «Она и вправду будет хорошей женой… А я? Какой женой я буду?» — и нежность шевельнулась в ней.

Мария Михайловна кончила печатать, выдернула последний лист из машинки.

— Ну вот, сейчас мы сможем поболтать… Как по-вашему, Леночка, у нас могут быть дети?

Лицо Марии Михайловны стало настороженно-боязливым, будто от ответа Лены зависело то, о чем она спрашивала. И Лена неожиданно покраснела.

— Обязательно будут, — доверительным шепотом ответила она.

— Я очень боюсь, — тихо проговорила Мария Михайловна. — Вы ведь ничего не знаете, Леночка. У меня был ребенок… Мальчик. Совсем грудной… Его не стало во время бомбежки.

Мария Михайловна опустила плечи, потянулась за стаканом с водой, который стоял на телефонной тумбочке, но справилась с собой, так и не взяла стакана.

— Война… Ох, Леночка, не дай бог пережить смерть любимого. Это самое ужасное.

Мария Михайловна сказала это так, что в Лене все вздрогнуло. Война… Лена никогда еще не знала и не видела смерти близких. То, что было с ее отцом, случилось где-то за пределами ее жизни. И, может быть, потому, что целыми днями она думала о Замятине, мысль сейчас все связала в один круг.

Но тут же она попыталась избавиться от этих мыслей.

— Все будет хорошо, Мария Михайловна, — сказала Лена.

— Вы так думаете?.. Что же поделаешь, Леночка, счастье иногда запаздывает. Но хорошо все-таки, что оно не забыло обо мне.

В голосе стенографистки прозвучала особая гордость — так спрашивает человек, чтобы лишний раз утвердиться в своих надеждах. И Лена поняла это, улыбнулась.

— Обязательно все будет хорошо. А теперь мне надо идти.