Лена вскочила. Ей хотелось кричать, звать на помощь, но она испугалась своего же голоса.

Нельзя было оставаться в этой комнате. Она выскочила в коридор. За стеной спали мать и отчим. Но что-то удержало ее, не дало отворить дверь. Взгляд наткнулся на телефон.

«Генка!» — подумала она.

Лена быстро набрала номер.

— Общежитие, — недовольно проворчала сонная дежурная.

— Храмова!.. Скорее… Разбудите Храмова!

Видимо, ее голос перепугал дежурную.

— Сейчас, — поспешно ответила та.

Долго слышалось слабое, равнодушное потрескивание в трубке, и казалось, будто что-то темное летит и летит где-то, в неведомом черном пространстве, помахивая крыльями, и от этого кружилась голова. Наконец Генка сказал:

— Слушаю.

Наверное, он сразу что-то уловил в ее голосе и потому спросил хмуро:

— Ты где?

— Дома.

— Я сейчас приеду.

В трубке что-то зашипело, треснуло. Коротко засигналили гудки, как торопливый ритм сердца…

Лена вернулась в комнату. Опять блеснуло стеклышко на полу… Нет, она не сможет здесь оставаться. Ей надо выйти. Она встретит Генку у подъезда. Лена стала собираться. Она делала все привычно быстро, как каждое утро, когда спешила, боясь опоздать на лекции: причесывала большим гребнем тугие волосы, глянула в сумочку, проверяя, не забыла ли студенческий билет, сунула карандашик губной помады, и это повседневное, постоянное незаметно для нее самой придало ей сил.

Она сбежала вниз по лестнице. Синие тени колебались в углах двора. Воздух был прохладен, свеж.

Лена услышала, как за домом остановилась машина, хлопнула дверца, и в глухой тишине раздались упругие удары каблуков об асфальт. Она пошла навстречу.

Генка вышел из-за угла. Скулы были натянуты, брови резко сдвинуты.

— Что случилось?