— Никто.

— Никто?

— Может, вы будете.

— Я?

— Да.

— Может, и был бы. Да только у тебя их на каждый палец по одному.

Девушка хотела было уже резко ответить; острая на язык, она не задумалась бы ответить что-нибудь дерзкое, но вовремя почувствовала, что теперь нельзя.

— Мы только недавно познакомились. Но ведь я жила, существовала и до этого…

— Жужика, — с жаром проговорил Йошка пересохшими губами, — я дал тебе в руки свою честь… — Он прямо смотрел на нее горящим взглядом, готовый расплакаться от такого признания, — А может быть, и свою жизнь. И если ты насмеешься надо мной, тогда… тогда пусть втаптывают меня в грязь… Я того заслуживаю, раз ухаживал за такой девушкой, которая… которая…

Жужика отвела взгляд; лицо ее напоминало сейчас яблоневый цвет — здесь розовое, там белое.

Оправдываясь, она пролепетала:

— Я не скажу больше ни слова.

— Почему?

— Потому что вы и так знаете.

— Что?

И тут ему вспомнилось одно имя, которое он слышал летом от девушек у машины, — однажды они дразнили при нем Жужику каким-то Эндре Багошем.

Йошка сразу как-то сник и опустил голову. Он принадлежал к числу тех людей, которые ни за что не тронут возлюбленную, а скорее на себя руки наложат.

— Да, так что я хотела сказать… — проговорила девушка дрожащими губами, опустив глаза. — Что это с вами?

Йошка молчал; потом коротко бросил:

— Ничего.